Вечный двигатель маразма

– Своя «Волга», одежда-духи, сама за рулем… В советской стране такой набор свидетельствовал о принадлежности к элите. Муж или из крупных партийных работников, или из творческой интеллигенции. Она, наверное, тоже нас вычислила: хорошо одеты, вещи импортные. Стало понятно, что мы люди одного круга. Незнакомка назвалась Надей, фамилию не сообщила, рассказала, что много лет лечилась. Результата ноль. Знающие люди посоветовали ей Льва Николаевича Косточкина. Надежда отправилась в Подмосковье, и… процедура прошла успешно!

Ксения облокотилась о стол.

– Мы не поняли. Сережа спросил: «Процедура? Какая?»

Надя пустилась в объяснения:

– Новаторский метод. Официальная медицина его не признает. Косточкина выгнали из НИИ. Ехать надо с мужем или с тем, от кого ребенка хочешь. Жена Льва очень просила никому про них не рассказывать, Косточкину может здорово нагореть, он берет за услуги деньги. Только ради науки. Если у доктора не будет средств, он не сможет продолжать работу. Придет ко Льву Николаевичу семья без копейки в кулачке, услышит про цену и от злости, что они нищие, воспользоваться процедурой не могут, телегу накатает в милицию. Контакт гинеколога можно только семье со средствами дать, приличным людям, которым доносы строчить мерзко! Вы мне такими показались. Поэтому я и рискнула.

– На следующий день мы помчались в область. Сережа сказал: «Плевать, кто нам наворожит. Бог, черт, наука… Лишь бы помогло!»

Ксения улыбнулась.

– И… все чудесно станцевалось! Родилась Люба. Мы прямо с ума от счастья сошли. Девочка нашим божеством стала! Мы ее на руках носили, все ее желания исполняли. Обожали безмерно. Доченька, несмотря на родительскую любовь, росла неизбалованным ребенком. Ну, в подростковом возрасте были проблемы, как у всех. В семнадцать лет Любочка превратилась в ангела! Кто мог написать мерзкую книжонку, которую вы мне показали, понятия не имею! Наша семья никому не причиняла зла.

– Вы когда в последний раз общались с Любой? – осторожно спросила я, уже понимая, что у пожилой дамы есть проблемы с памятью.

– Она мне на дню по сто раз звонит, волнуется. Послушайте, – улыбнулась Ксения.

Она подошла к телефону, который стоял на консоли, и нажала на кнопку.

– Мамочка, – затараторил характерный, чуть картавый голос Любы. – Почему ты не отвечаешь? Что-то случилось? Надеюсь, ты просто умываешься. Перезвоню через десять минут.

Дама засмеялась.

– И впрямь, я находилась в ванной, за шумом воды не слышала звонка.

Меня охватило безмерное удивление.

– Вы дружите с дочкой?

– Естественно, – пожала плечами хозяйка, – а как же иначе?

– Но… история с квартирой, – стала заикаться я. – Любовь получила хоромы, а вы однокомнатную на окраине и…

Ксения показала на окно.

– Гляньте, что там, рукой подать, стоит?

Я подошла к окну.

– Вроде больница.

– Частная клиника, – уточнила балерина, – прекрасный центр реабилитации. Единственный в Москве, куда берут немолодых людей с моим «букетом» болезней. После того как я сломала шейку бедра, потребовался курс реабилитации. А его можно пройти только здесь. Теперь представьте, каково мне из центра сюда каждый день ездить? Нужно вызвать такси, встать в пять утра, приехать в центр к восьми, в полдень назад. Мне объяснили: занятия на тренажерах, бассейн, массаж – каждый день. Только тогда будет результат. И что? Как только я приступила к занятиям, начала ходить, долго, правда, не выдерживаю, но передвигаюсь по дому самостоятельно. На процедурах бываю через день. Понимаете? В моем случае лучше жить в шаговой доступности от клиники. Да я не одна такая! В доме, куда я переехала, живет несколько спинальников, они в том же центре реабилитируются. Хорошо, хоть однушка для меня здесь нашлась. И проблема с квартирами в разных концах города не у меня, а у Любы. Не я к ней, а она ко мне постоянно катается.

– Ясно, – пробормотала я, хотя мне ничего было не ясно.

Ксения показала пальцем на книгу, которая лежала на столе.

– Дорогая Виола! Понимаю вашу озабоченность. Ваше имя использовано в дурных целях. Но я вам в этой ситуации ничем помочь не могу. Почему вы пришли ко мне?

Говорить правду, что я решила, будто пасквиль написан моей собеседницей, явно не стоило.

– Поскольку в книге указано много подробностей из вашей личной жизни, я предположила, что вы можете знать автора. Вероятно, это одна из ваших подруг.

Хозяйка поморщилась.