Вечный двигатель маразма

– Арина Виолова писатель, – повторила Рита, – по сценарию она покупает в магазине хлопья. Все! На роль Арины Виоловой пригласили Арину Виолову. Звезду. Литератора. Она перед вами.

Я помахала ладонью.

– Еще раз здрассти!

Гриша некоторое время стоял тихо, потом топнул ногой.

– А-а-а! Ясно. Баба изображает писателя. Какого жанра?

– Детектив, – коротко сообщила я.

– Отстой, – отрезал дедок, – никогда не стану работать по сценарию, где речь хоть косвенно пойдет о литературном навозе, словесном шлаке! Меняем концепт. Арина Виолова балерина! «Баядерка»! Прекрасно! Обожаю это произведение! Решено! Она Фригия.

– Не получится, – возразила я, – Фригия – жена Спартака в одноименном балете «Спартак». А в «Баядерке» главная женская партия – Никия.

Гриша покраснел, вытащил из кармана телефон и с воплем:

– Не желаю с идиотами общаться, – выбежал из кабинета, в котором мы все находились.

– Виолочка, режиссера нанимала не я, – жалобно запричитала Маргарита, – вы, наверное, обиделись, что он вас литературным навозом обозвал! Или уже привыкли к грубиянам?

Приятно ли писателю слышать столь «лестную» оценку своего творчества? Нет! Оскорбили меня слова деда? Да! Можно привыкнуть к хамству? Нет!

– Ой, вы так расстроились, – окончательно скуксилась владелица рекламного агентства.

Я натянуто улыбнулась.

– По какой причине я должна переживать? У каждого человека есть свое мнение! Я никогда не обижаюсь.

– Все ясно, – завопил Григорий, подходя к нам, – я принял вас за простую бабу из города Зафиговск благодаря одежде!

– Джинсы, рубашка, кроссовки, так вся Москва ходит, – вздохнула я.

– Звезда обязана выглядеть не как все, – отрезал Григорий. – Эй, костюмер! На площадку!

Откуда-то появилась девушка с пронзительно зелеными волосами.

– Я стилист!

– Как ни назовись, все одно, – отмахнулся Григорий. – Займись бабой! Одень! Обуй! Лицо! Волосы! Время щелкает!

– Где гримерка? – поинтересовалась девица.

Григорий показал пальцем на Риту.

– Спроси у директора магазина.

– Я владелица рекламного агентства, – обиделась Маргарита. – Олеся, где Арина Виолова может переодеться?

Полная тетушка в обтягивающем платье из джерси, молча слушавшая нас, ответила:

– В туалете!

Стилистка поманила меня пальцем.

– Пошли. Олеся, покажете, где сортир?

– Стойте, это невозможно, – возмутилась Маргарита, – тащить писательницу в сортир! Ужасно! Найдите другое место! Кабинет директора!

– Он в отпуске, комната заперта, – отрапортовала Олеся.

– Бухгалтерия, – нашла выход Рита.

– Там сейф с деньгами!

– Намекаете, что Арина Виолова их сопрет? – разозлилась Богданова.

– Нет. Не положено туда посторонних пускать.

– Хорошо. Где переодеваются ваши сотрудники?

– Так в туалете!

Рита опять открыла рот, я поняла, что диалог затянется, и повернулась к Олесе:

– Покажите дорогу в дамскую комнату.

Глава 30

Стилистку звали Региной, она поставила сумку на рукомойник, достала из нее что-то красное блестящее и протянула мне.

– Надевайте.

Я встряхнула вещь.

– Да это же вечернее платье! Бюстье.

– Ну да.

– По сценарию я покупаю в супермаркете хлопья. Немного странно бродить по магазину, разодевшись, как на свадьбу, – заметила я.

Регина вытащила лодочки из пакета и поставила их на пол.

– Одежда утверждена владельцем фирмы. Обувь, мейк и все остальное тоже. Какая вам разница? Деньги вам платят?

Я кивнула.

– В чем тогда дело? – зевнула девушка. – Не переживайте, реклама пойдет на заштатном канале. Ее увидит немного зрителей. Не поймут, кто позорится. Накрашу вас так, что мама родная не узнает. Давайте быстренько отработаем, и домой. У меня ребенку три месяца.

– Навряд ли вы его одного оставили, – сказала я, – наверное, бабушку попросили помочь. Или супруга.

– Муж удрал вскоре после того, как я объявила ему о беременности, сказал, что надоели ему дети. Родни у меня нет, – отрезала стилист.

Я растерялась.

– С кем же малыш?

– В манеж его сунула, – спокойно объяснила мамаша, – всегда так делаю. Выбраться из загона он не сможет, ничего плохого не произойдет. Но его кормить пока надо пять раз в день. Давайте поторопимся, а то мой Масик здорово проголодается.

Я не нашла подходящих слов, схватила ужас в блестках и натянула его.

– Мда, – поморщилась Регина, – не особо!

– Я сразу сказала: идея наряжаться таким образом неразумна, – вздохнула я.

– Платье офигенное, – отрезала стилистка.

Я взглянула на себя в зеркало, которое висело на двери, а не как обычно, над рукомойником. Сейчас я смахивала на огнетушитель, который безумный пожарный щедро оклеил пайетками и стразами, а снизу приделал широкую оборку, которая тащится за баллоном, аки хвост за русалкой.

– Наряд бомба, – продолжала стилистка, – а вы его портите! Лиф топырится! Там должна грудь лежать. А ее нет! Почему импланты не вошьете?

– Зачем? – удивилась я. – Мне и так хорошо.

– А мне каково? – рассердилась Регина. – О других вы подумали? Эгоизм – это свойство только о себе заботиться. Как назло, я не прихватила толщинки. Вы хоть понимаете, что на вас надето?

Я пожала плечами.

– Платье.