Вечный двигатель маразма

– Мебель в вашей квартире не новая, пол давно не циклевали, около дивана лак стерт, понятно почему. А возле телескопа, который вам сын «давным-давно подарил», ни одной царапинки. Не похоже, что хозяйка там часто стоит. Телескоп новенький, весь сверкает. Вы объяснили, каким образом «услышали» разговор Ксении и Сони. По губам прочитали. У вас родители якобы были глухонемые. Мариночка! Глупо же так врать. Узнать, что вы появились на свет в обычной семье, дело пяти минут. И вы говорили, что Ксения не закрывала рулонок, когда к ней кто-то приходил, поэтому вы в телескоп отлично видели гостей, знали, о чем они беседуют. А вот Соня, войдя к матери, по вашим словам, сразу опускала шторы. Маленькая деталь: у балерины нет рулонок! Почему? Не знаю. Средства на их покупку у нее точно есть. Ксения Петровна, вы рассказали мне такую интересную историю про даму, которая вам подсказала, что Косточкин непременно поможет! Почему вы солгали? Вас же ко Льву Николаевичу отправила Галина!

Щеки балерины порозовели.

– Просто не хотела упоминать ее имя. Неприятно вспоминать эту особу.

Я посмотрела на Зотову.

– Вы меня в школе учили: врать нехорошо. А сами солгали, что Ксения вас выгнала из своего дома, отношения разорвала!

– Не хотела, чтобы вы со Степой начали расспрашивать о том, как сейчас дела у Ксюши, – призналась учительница, – это не ложь, просто хитрость для спасения лучшей подруги!

– Вот от вас я не ожидала такой хитрости, – сказала я. – Когда Федя Работкин выложил перед нами все свои сведения, я очень удивилась. Да он гений! За пару часов накопал три грузовика информации. Федор несколько раз подчеркнул: не встречался с Элиной после окончания школы. А в разговоре с нами вы бросили фразу: «И Феденька меня не забывает».

Степан кивнул.

– Я позвонил Федору, и он очень быстро примчался ко мне с мешком сведений. Но это косяк не Фунтовой и Зотовой, а Работкина. Вот еще один ему в компанию. Федька сказал: «Знаю, что Степа помогает Элине». Сначала-то я внимания на эту фразу не обратил. А потом вопрос возник: сам я никому о благотворительности никогда не вещаю. Никто не знает, что я деньги вам перевожу. Откуда сие Федору известно? Да только от вас, кроме вас, ни одна живая душа понятия не имеет, что я некую сумму вам перевожу. Думаю, он вам сразу звякнул, сказал, что Дмитриев интересуется кое-какими деталями из жизни Ксении и Любы. Федя вас не покидал. Он же в курсе того, что вы придумали?

Зотова молчала, я встала и села около нее.

– Дорогая Элина Рафаэлевна, вы прекрасный человек, замечательный педагог, вы мне очень в детстве помогали. И Степану. И Феде. Мальчики с вами общались, но не встречались друг с другом. А я, свинья, даже ни разу вам не позвонила, но вы совершенно на меня не обиделись, сказали, когда я в квартиру вошла: «Прекрасненько тебя видеть». У вас грамотная речь, но есть слово-паразит «прекрасненько». Вы его произносите и пишете. У меня иногда в тетрадях стояло: «Прекрасненько. Пять». В тексте книги, якобы написанной Ариной Виоловой, это слово встречается раз двадцать. Это не доказывает вашего авторства. Но я спрошу: кто книгу-то настрочил? И зачем?

Элина покраснела.

– Даже когда Ксюша про лекарство в чае выяснила, она и то доченьку оправдывать стала. Мы с Мариной поняли: это психологическая зависимость. Надо ее разорвать. Насильно. Сначала будет больно. Но нарыв надо вскрыть, иначе он весь организм отравит. И что делать?

– На самом деле я вас читаю, – затараторила Марина, – просто книги не храню, негде их держать. Я знала, что вы у Элины учились, она рассказывала про девочку Тараканову. Моя это идея. Люба получает ваш детектив! Там про нее написаны гадости и разная фигня. И как мерзавка поступит? К вам полетит. В ту же секунду. Степан, супруг писательницы, захочет найти того, кто текст наклепал. Найдет Ксению! А уж мы постараемся, чтобы он и нас обнаружил! Дмитриев выяснит всю правду про Любу-Соню. И грянет скандал. Ксюше придется со своей «доченькой» расстаться! Надеюсь, навсегда.

– Гениальный план, – буркнул Шкатулкин, – использовать нас втемную! А если Люба к нам не явилась бы?

– Мы бы еще одну книгу заказали и вам отправили! – объяснила Фунтова. – Поскольку речь о жене идет, а ее имя указано на обложке, вы, Степа, посчитали бы дело личным. Вот! И начали бы расследование.

– Потрясающе! – восхитился Юра. – Старушки на тропе войны.

– Мы еще не живые древности, – обиделась Элина, – мы ого-го! Пламя! Огонь!

– Насчет «ого-го» согласен, – усмехнулся Степан. – Ну, Ксения Петровна, что делать-то будем?

Балерина встала.

– Вопрос определенно не ко мне. Я тут со всех сторон жертва. Хорошо, что не полакомилась чаем, который Любовь для меня «улучшила». Если я в чем-то виновна, так это в бескрайней глупости. Надеялась сама не знаю на что. Но более надеться не на что. До свидания, Степан и Виола, вы хорошие люди. Уж простите и меня, и девочек. А вам, молодой человек… э… э…

– Юра, – подсказал Шкатулкин.

– А вам, Юрий, мое восхищение, – сказала Гасконина, – вы ас этих клавиш и экрана. Прощайте! Элина, Марина, девочки, жду вас вечером на чай.