Вечный Египет

А вот что писал в начале XX века известный немецкий ботаник и африканист Г. Швейнфурт: «В течение тысячелетий египтяне, обитающие на берегах Нила, несмотря на бесконечные вторжения народов в их страну, о которых повествует история, сохранили свой физический облик неизменным. Эта стабильность типа — исключительное явление… Эта устойчивость, встречающаяся и у некоторых других народов Востока, опровергает представления об упадке и вырождении народов Востока. Напротив, эти народы обладают способностью, полностью отсутствующей у наших цивилизованных народов, сохранять свой первоначальный тип… Сила сопротивления египтян внешним влияниям проявлялась в течение веков, и, несмотря на то что они подверглись вторжениям, тирании, угнетению и принуждены были к смешению с гиксосами, эфиопами, ассирийцами, персами, греками, римлянами, арабами и турками, их первоначальный тип отлично сохранился до наших дней… Всякая иностранная иммиграция в Египте неизбежно поглощалась и ассимилировалась массами местного населения».

Египтяне не без основания гордятся этой способностью, называя ее «аль-ихтива» («охватывание»).

Широко известна история открытия одной деревянной статуи времени Древнего царства. Знаменитый американский египтолог Джеймс Генри Брэстед писал, что «одним из поразительнейших портретов Древнего царства является лоснящийся, упитанный, довольный собой старый надсмотрщик, чья деревянная статуя… находится в Каирском музее. Всем, конечно, известнб, что его называют ’’Шейх эль-баляд», ’’деревенский староста’’, вследствие того что местные жители, вырывшие его из земли, обнаружили такое поразительное сходство его с шейхом своей деревни, что все в один голос закричали ’’Шейх эль-баляд». Современного шейха и его прототип разделяли более чем четыре тысячелетия!»[3]

По поводу этой статуи Гастон Масперо заметил, что Шейх эль-баляд является венцом мемфисского творчества и, если бы где-нибудь устроили выставку собранных со всего мира шедевров, он послал бы туда и его для прославления египетского искусства. В нем совершенна не одна только голова: весь рельеф тела смодулирован с большой любовью и исполнение доведено до такого совершенства, какого достигли те из современных нам ваятелей, которые больше всего стремились к реализму.

По мнению многих наблюдателей, сохранился не только физический облик, но и жесты. Посетивший Египет в начале века Андрей Белый писал, что египетская старина прорастала в Египте двадцатого века. Сами жесты, с которыми полицейские подымают белую палочку, напоминали жесты египетских человечков на фресках; так старый Египет врывался в каирский проспект из разрытой в песках усыпальницы.

Египтяне вообще куда больше жестикулируют, чем европейцы, за исключением, пожалуй, итальянцев. И действительно, многие из этих жестов напоминают сохраненные на древних рельефах положения рук. Известный русский врач С. Елпатьевский, посетивший Египет в начале века, писал в своей книге, что, предлагая откушать, староста деревни «вдруг вытянул руки ладонями к нам характерным жестом, которого я никогда ни у одного народа не видал, тем самым жестом, каким на рельефах храмов подданные и приближенные обращались к фараону…»

Несомненные черты сходства между древними и современными жителями долины Нила прослеживаются и в национальном характере. Вот какое мнение о древних египтянах высказал крупнейший знаток египетского языка и литературы А. Гардинер: «Мы остаемся с впечатлением, что имеем дело с народом, любящим удовольствия, веселым, артистичным и остроумным». Египтолог Г. Брэстед отмечал, что в любви египтян к природе, их трезвом и ясном взгляде на жизнь, их неизменной жизнерадостности, вопреки их постоянным и тщательным приготовлениям к смерти, выражены преобладающие черты их натуры, столь ясно запечатлевшиеся в их искусстве, что это последнее стоит значительно выше мрачной тяжеловесности, которая характерна для искусства Азии того времени.

Другой знаменитый египтолог, Флиндерс Питри, разбирая древнюю «Сказку о двух братьях», писал о главном ее герое Бате, что образ Баты является одним из самых прекрасных характеров, описанных в древности. Трогательно выражены самоотрицание и невинность юноши, его любовь к животным. И кто знает Египет, согласится, что Бата еще живет там. Несколько Бат я знал сам. Нежность его характера, его набожность, его работоспособность, его честность, его спокойствие делают Бату одним из самых очаровательных друзей. Я встречал Бату во многих местах, Бату я любил как один из цветков человеческой природы и все время надеюсь вновь встретить Бату среди юношей-феллахов.

Другой египтолог разрешил долгий спор в научном мире о датах, проставленных в рукописи «Путешествия Ун-Амуна» и никак не согласующихся друг с другом, заметив, что это произведение написано представителем «любезного и небрежного» египетского народа — черты характера, донесенные до наших дней.