Вечный капитан

Скифские вожди тоже демонстрируют неторопливость. Мол, победа никуда от нас не денется, можно не спешить. По крутому склону балки выбираемся наверх, где слуги подводят нам лошадей. Несколько минут ждем, когда остальные всадники переберутся на западную сторону балки, растянутся в лаву. Пехотинцы занимают места возле всадников. Пока скакать будем медленно, будут держаться за гриву, попону или хвост, чтобы быстрее шагать, затем побегут вслед за нами. Долю от трофеев пехотинец получит лишь в том случае, если продемонстрирует скальп убитого врага, который в дальнейшем будет возить, привязанным к узде коня, купленного на наградные. Поэтому для пехотинца поспеть к месту сражения и убить хоть кого-нибудь — вопрос изменения социального статуса в лучшую сторону. Впрочем, многие из них уже неплохо поживились в Киммерике и конем не обзавелись только потому, что сейчас здесь никто не продает.

Кстати, у греков есть странный глагол «оскифиться». Я сперва подумал, что это значит напиться, но оказалось, рвать волосы на голове от горя, то есть снимать с себя скальп.

Сначала едем медленно, не поднимая большого шума и ожидая, когда станет совсем светло. Конь должен видеть, куда ставит копыта, иначе может угодить в нору суслика или другую ямку, сломать ногу и скинуть наездника. При быстрой езде такое случается и днем, но очень редко. До вражеского лагеря остается километра полтора, когда там замечают нас и поднимается крик.

— Вперед! — командую я и перевожу коня в галоп.

Где-то за моей спиной трубач подает громкий и продолжительный сигнал, который, дробясь на короткие звуки, разлетается по степи во все стороны. Это команда легкой коннице идти в атаку. Дальше я слышу только топот тысяч копыт, слившийся в сплошной гул. Так, наверное, шумит снежная лавина, скользящая по крутому горному склону и сносящая всё на своем пути. За те несколько минут, что нам потребовались, чтобы доскакать до вражеского лагеря, там успели проснуться и принять решение. За редким исключением боспорцы предпочли дать деру. Оно и понятно: проснулся, не врубился еще, что к чему, а с трех сторон на тебя несутся конные враги, слышишь громкий перестук копыт их лошадей и истошные вопли сослуживцев о предательстве. Меня всегда поражало, что свою глупость, некомпетентность первым делом списывают на изменников.

Я направил коня на одинокого копейщика, видимо, командира лоха, который отчаянно призывал своих бойцов стать в строй. Если бы его послушались, то спаслись бы. Построившись пусть и кривым кругом или каре, гоплиты своими длинными копьями не подпустили бы к себе конницу, смогли бы медленно отойти к валу. Даже наши гипасписты вряд ли бы остановили такой отряд. Я видел, как греческие гоплиты персидской армии во время сражения при Иссе отбились от македонцев, ушли в горы. Наехал я на одинокого боспорского гоплита справа. Направить свое копье на меня он не успел. Зато мое копье, длинное, «рыцарское», с хрустом прошибает его щит, доспех и тело. Я протаскиваю боспорца, похожего на бабочку на игле, еще метров пять, после чего копье ломается. Выбрасываю ту часть, что осталась у меня, достаю из ножен саблю и на скаку рублю бегущих людишек. Чем больше перебью здесь, тем меньше их сможет появиться под стенами Херсонеса. Не знаю, правда, осаждали ли когда-нибудь боспорцы мой город, но перестраховаться не помешает.

64

Город Нимфей (Святилище Нимф) сейчас больше Херсонеса. Он обнесен каменными стенами шестиметровой высоты с прямоугольными башнями. Внутри на вершине холма мощный акрополь, похожий на афинский. Раньше город Нимфей был торговой факторией Афин, которые держали здесь свой гарнизон. Тогда отсюда возили пшеницу и рыбу. Сейчас пшеница не нужна, хватает египетской, которая дешевле, потому что везти ближе. К моему удивлению, урожаи зерновых здесь выше египетских раза в три, до сам-тридцать. Впрочем, сейчас поля вокруг города превращены в виноградники. Используют не вьющиеся, а стелющиеся сорта, которые легче переносят заморозки. На зиму их еще и присыпают землей. Вино продают скифам и прочим варварам. Спрос на алкоголь в этих краях всегда будет велик.

Мой отряд расположился на одном из таких молодых виноградников. Лозе не больше двух лет, а плодоносить начинает в пять. Наверняка основательно вытопчем ее, придется пересаживать, так что хозяин виноградника не скоро получит прибыль. Если, конечно, сам уцелеет. Нимфейцы решили защищаться. Сейчас пленные боспорские воины и крестьяне, положившиеся на них и не сбежавшие под защиту крепостных стен, разбивают эти стены таранами. Работают днем и ночью под обстрелом своих сограждан. В некоторых местах по кладке уже побежали паутинки трещин, пока еле заметные. Кстати, стены кое-где обновляли, не знаю, сколько лет назад, камни там светлее и обтесаны по-другому. Обычно греки гладко обтесывают каждую грань по краям, а середину оставляют плохо обработанной, а у новых камней вся грань обтесана, правда, так-сяк.