Вечный попадос IV

А на нём уходит ввысь ещё более колоссальная фигура, в которой смутно угадывается персона бывшего императора.

— Ох ты ж… — присвистывает кто-то.

— Люблю себя любимого, — комментирую. Ну, хоть кто-то этого не стесняется.

Остальное пространство тоже меняется. Под нашими ногами всё ещё находится привычное покрытие, которое используется тут, на станции Легиона повсеместно.

Зато потолок исчез, а вокруг вместо тонких переборок беспорядочно нагромождён всякий хлам.

Особенно бросаются в глаза более мелкие статуи императора, которые изображают его в разных пафосных позах.

— Видите? — самодовольно интересуется бывший правитель. — Реальность иллюзорна. Я поменял её силой своей мысли!

— Так себе дизайн получается, — с неудовольствием озирается по сторонам Змеиный бог. — Основательности не хватает. Или креатива?

— Ты просто любишь пирамиды, — усмехаюсь. — Забудь уже о них. Это даже не прошлый век, а ещё более лютая древность.

Дрейк хмурится ещё сильнее:

— Что не так с пирамидами? Идеальная устойчивость, эстетика, соотношение трудозатрат и ценности…

Андрей качает головой:

— Олег прав. Если уж и обустраивать интерьер, нужно насыщать его современными деталями и гаджетами.

— О чём вы? — Саша в образе Куджо воинственно взмахивает стволом Пацифиста. — Чем меньше деталей, тем проще оборона. Космос всегда в тренде!

— Был, есть и есть будет, — поддерживаю чисто из вредности.

Надо же, сколько тут проектировщиков миров на метр квадратный! С этими ядрами разрушения всегда так — лишь бы чего-нибудь построить…

Так. Построить?

— Я не разрешал вам говорить! — ревёт обиженный невниманием публики император, отрывая меня от мысли, которая почему-то кажется важной. — Саерус!

Ишь, каким покорным оказался Электротапок! Найту, помнится, он своё имя даже упоминать запрещал. Зато подручному Легиона — пожалуйста.

Упрекнуть его, ясное дело, не получается, потому что на месте бывшего приятеля закручивается чёрная воронка. Она медленно движется к нам, постепенно захватывая всё, что попадается на пути.

Мы отстреливаемся, но воронка пожирает снаряды как голодная птица — зёрна. Неужто у него даже слабых мест не отыщется?!

— Я рассчитывал, что вы поможете мне, — голос императора, которого за воронкой почти не видно, без труда перекрывает усиливающийся ветер. Не сразу соображаю, что упрёк предназначен его сыновьям. — А вы снюхались с врагом и пошли против предопределения!

— Вижу слабое место, — шепчет вдруг Аки. — В самом центре воронки, не достать. Нужно прорываться внутрь.

— Займитесь императором, — бросаю Ивану Васильевичу и остальным. И тут же ускоряюсь навстречу Электротапку. Бежать неимоверно тяжело. И это я ещё до подхваченного ветром хлама не добрался…

— Маленькая поправка, — произносит Андрей, до сих пор не сменивший человеческую личину на облик шагохода. — Нас ты об этом забыл уведомить!

Папаша года сердито рыкает:

— Ну, узнал ты, и что? Сопли, слёзы, истерика. Слабак. Брата своего попортил мне назло…

— Да он меня спас! — возмущается Иван. — Если бы я был здоровым, ты бы уже сделал, что планировал!

— Толку от тебя! — император явно оскорблён в лучших чувствах. — Ты ж дураком родился. Так, здоровый резерв на крайний случай…

Мимо меня с невероятной скоростью что-то проносится. Впивается в бок вихря, разрывая его в клочки. Император резво поворачивается — снаряд пролетает точно напротив его физиономии, на сотую долю мгновения отразившись в визоре.

— Завались! — Саша воинственно взмахивает стволом Пацифиста. — Сам дурак, каких свет не видывал!

Император подвисает, а я чувствую, как сила вихря чуть смиряется. Самую малость — ровно настолько, чтобы наконец преодолеть разделяющее нас расстояние.

Преодолеваю сопротивление — и буквально вываливаюсь в тихое место. Даже бубнёж императора здесь почти не слышен.

— Я знал, что ты придёшь, — ухмыляется Электротапок. Он стоит поодаль и выглядит слишком спокойным для того, по чью душу пришёл бывший приятель с двумя пушками. — Мы с тобой связаны, Олежа.

— Не называй меня так, — принимаю устойчивое положение и беру Тапка на прицел. — Если не хочешь, чтобы я тебе двинул.

— Ты не сможешь, — качает он рогатой башкой. — Я ведь тогда погибну на самом деле, Оле-е-ег.

Колеблюсь всего несколько секунд.

— За моей спиной, — произношу веско, — целая Земля. И ещё тысячи неизведанных миров Оси Единения. Как думаешь, сколько стоит одна твоя жизнь в сравнении с бесчисленными миллиардами?

И поднимаю пистолеты.

— Ого, — присвистывает Саерус то ли насмешливо, то ли с уважением. — Какой ты суровый стал. Возмужал.

Не собираюсь больше слушать этот бред.

Палю в него с обеих рук поочерёдно. Боевой режим зрения сходит с ума, подсвечивая красным то одну, то другую область его тела.

И я даже попадаю! Вот только каждая пуля пролетает насквозь. Он что, призрак?

— Скорее, что-то типа желе, — бурчит Аки.

— У него всё в стороны расходится, — Бо тоже обижена. — Я так не играю вообще.

Может, тогда его нарезать?

«Аки, Бо! Клинки!»

Устремляюсь вперёд — и вдруг Тапок испаряется.