Вечный шах

     - Оптовому покупателю идем на встречу. - Молодой человек оскалился  и

потребовал: - Тару.

     Виктор  отдал  свою  пижонскую  сумку,  и  молодой  человек  удалился

ненадолго. Возвратился, чуть побрякивая  новым  содержимым  сумки.  Виктор

протянул ему сто десять диминых рублей - пусть эстет оплачивает расходы на

него и принял сумку. Молодой человек пересчитал деньги и пожелал:

     - Приятных вам развлечений.

     Хотелось посмотреть, кто там в "Запорожце". Виктор резко  дал  задний

ход, быстро развернулся в первом справа дворе и рванул к Пушкинской улице.

Но и водила "Запорожца" был не пальцем деланный: он развернулся  столь  же

стремительно во втором дворе и теперь ехал впереди Виктора. Сквозь  заднее

стекло были видны лишь крутой затылок, мощная шея и часть кожаной куртки.

     На Пушкинской улице "Запорожец", повернув, прижался к обочине.  Когда

Виктор проезжал мимо него, водитель что-то искал на полу.

     Конечно же, "Запорожец" сопровождал его до  киностудии.  Стараясь  не

звякать бутылками  в  сумке,  Виктор  мило  улыбнулся  знакомой  вахтерше.

Неверные студийные часы показывали четверть двенадцатого. Виктор  сверился

со своими. На этот раз точно шли студийные. Что ж, два часа прошло.

     Петя привычно сидел в закутке и покуривал.

     - Готово, Петя? - спросил Виктор.

     - Продукт принес?  -  вопросом  на  вопрос  ответил  Петя.  Виктор  с

готовностью  тряхнул  сумкой,  чтобы   посуда   зазвенела.   Петя   бросил

недокуренную сигарету в урну и поднялся.

     В кабине Виктор гордо водрузил четыре "Пшеничных" на стол. На тот  же

стол Петя кинул  пачку  гнутых  от  скоростной  сушки  фотографий.  Виктор

рассматривал фотографии, а Петя открывал первую.

     Мастером, настоящим  мастером  был  алкаш  Петя.  Никаких  потерь  по

сравнению с оригиналом. А ведь переснимал, контротипировал, печатал на  не

очень хорошей бумаге.

     - Спасибо, Петя, - искренне поблагодарил Виктор и, сложив отпечатки и

оригиналы в конверт, спрятал конверт в карман. Петя, не  поднимая  головы,

разливал по двум стаканам. Водка, лившаяся щедрой струей, звонко щелкала в

горлышке бутылки.

     - Я на машине, - предупредил Виктор.

     - Днем не страшно, - возразил Петя и двинул к нему полный стакан.

     Днем,   действительно,   вероятность   быть   прихваченным   милицией

смехотворно мала. Граненый стакан был полон. Двести, значит,  сразу.  Петя

разрезал пупырчатый плотный огурец, и запах его смешался с легким  запахом

алкоголя. Букет. А почему бы не расслабиться? Заслужил.

     Приняли, не переводя дыхания, и сразу же захрупали огурцом.  Водка  в

желудке легла отчетливым шаром, потом  не  спеша  разлилась  по  жилочкам.

Пробил пот: душновато было в кабине.  Глаза  глядевшего  на  Виктора  Пети

очистились, наполнились чуть заметной  светлой  слезой.  Жить  Пете  стало

хорошо. Да и ему, Виктору, неплохо.

     - Погуляй где-нибудь и через часок заходи, - предложил Петя. - А я за

часок по рекламе отстреляюсь. Режиссер достает, паразит!

     Виктор  вышел  на  площадь   перед   центральным   студийным   антре.

Возвращаться к Пете он не собирался,  но  погулять  имело  смысл.  Светило

солнышко, в  саду  чирикали  птички,  подкатывали  и  укатывали  служебные

легковые автомобили, из которых выскакивали и в которые вскакивали  ужасно

деловые и озабоченные кинематографические люди.

     Совсем хорошо,  Виктор  поднял  лицо,  прикрыл  глаза  -  загорал  на

солнышке.

     - Мы в душном павильоне  корячимся,  а  сценарист  на  солнышке  кайф

ловит! - завопил совсем рядом знакомый голос. Володя-оператор.

     - У вас же декорации неготовы, - открыв глаза, понедоумевал Виктор.

     - Я чужую присмотрел. Тютелька в тютельку наша  изба.  Дали  на  один

день. - Володя был в восторге от своего подвига. - Пошли, посмотришь!

     Хоть какую-то заинтересованность  следовало  проявить.  Виктор  тяжко

вздохнул и пошел, стараясь не отставать, за  быстро  шагающим,  энергичным

Володей.

     Пожар в борделе во время наводнения - вот что такое  неподготовленная

как следует съемка. Режиссер, естественно, не знал, как снимать  сцену,  и

поэтому придирался ко всем, оттягивая момент, когда ему придется принимать

решения по мизансцене, по кадру, по актерской работе.

     - Я миску просил, обыкновенную деревянную миску! А вы мне сегодняшнюю

кооперативную раскрашенную туфту подсовываете! -  царственно  орал  Андрей

Георгиевич на ассистента по реквизиту. Ассистент  моргал  обеими  глазами.

Поморгал, поморгал и спросил в паузе:

     - А какая она, обыкновенная?

     Талантливый  режиссер  воздел  рукой,  талантливый  режиссер  закатил

глаза.

     - И это  спрашиваете  вы,  ассистент  режиссера  по  реквизиту?  Нет,

молодой человек, в таком случае вам следует  менять  профессию!  -  И  тут

увидел Виктора. Опустил руки, сказал нормально: - А-а, Витя, здравствуй.

     - Привет, - ответил Виктор. - Ты твори, твори, а я  где-нибудь  здесь

посижу.

     Брошенный всеми за столом с раскрашенной кооперативной  туфтой  сидел

мужичок в косоворотке -  милый  актер  Миша.  Виктор  присел  напротив  на

скамью, придвинутую к светлым бревнам стены. Потрогал бревна -  настоящие,

спросил у Миши:

     - Сидишь?

     - Сижу, - обреченно подтвердил Миша и вдруг оживился: - Виктор Ильич,