Вечный шах

Марина, как большинство девушек ее возраста, жила в мире романтических грез, где рыцари и джентльмены готовы совершать любые безумства ради одного только взгляда прекрасной дамы, и все мужчины мечтают только о том, чтобы служить женщинам, а ни в коем случае не пользоваться ими. А те, кто считает иначе, просто пошлые и ничтожные создания, вот и все. И нечего их слушать.

В твердом убеждении, что такой плюгавый старикашка вывернется наизнанку и достанет с неба луну только для того, чтобы подышать одним воздухом с прекрасной Мариной, девушка отправилась на свидание.

Зубков предложил покататься на машине, девушка согласилась. Приехали в лесок недалеко от Пулковской обсерватории. Дмитрий Сергеевич хотел просто показать девушке живописный и уединенный уголок, который он открыл во время своих беговых тренировок. На месте достал из бардачка бутылку «Алазанской долины». Марина выпила, чувствуя себя раскованной и взрослой, но быстро опомнилась, когда Зубков приступил к делу. Беда в том, что, если бы она ответила на его притязания, он быстро потерял бы к ней интерес, но девушка сопротивлялась яростно и ожесточенно, и чем больше боролась, тем мощнее становилось желание Зубкова.

Впервые за много лет он чувствовал себя по-настоящему живым. А в момент смерти Марины ощутил такое наслаждение, которого не испытывал никогда раньше и вообще не знал, что подобное дано испытать человеку.

Тело Марины он бросил в старую траншею и закидал комьями земли и ветками, не особенно волнуясь в тот момент о том, что ее найдут.

Но когда эйфория спала, он понял две вещи: во-первых, без этого он обходиться уже не сможет, и второе — надо быть очень осторожным.

Жизнь обрела смысл. Радовал не только сам момент убийства, но и подготовка к нему, планирование и охота на жертву.

Хобби — бег — давало ему свободу действий, легко объясняло отлучки по вечерам. Зубков говорил, что ненавидит бегать по одному и тому же маршруту, для полноценного отдыха ему нужны новые впечатления, поэтому сегодня он едет в ЦПКиО, завтра в Парк Победы, а в субботу вообще куда глаза глядят.

И он действительно ездил. Бегал и присматривал подходящие местечки для захоронений. Иногда оставлял там какую-нибудь вещичку типа ножа или компаса, а потом проверял, если не забрали, значит, место действительно заброшенное и безлюдное.

В средней школе партийному чиновнику делать нечего, а вот в высшем учебном заведении самое место. Работу с молодежью никто не отменял. Зубков с удовольствием выступал на комсомольских собраниях в институтах, на студенческих конференциях и торжественных заседаниях, посвященных какой-нибудь дате, а потом обязательно по его просьбе устраивалось неформальное общение, он отвечал на вопросы, а сам высматривал подходящую жертву. Когда находил, то выделял ее из толпы, обратившись с милым комплиментом или безобидной шуткой, а то и просто улыбнувшись. Потом начиналось самое увлекательное — охота. Зубков оставлял машину возле какого-нибудь парка, якобы он бегает, а сам, накинув затрапезную болониевую куртку и надвинув на глаза драповую кепку, отправлялся выслеживать свою добычу. Удача редко ему сопутствовала, потому что расписание у студентов нестабильное, учатся все в разное время и на разных базах, выловить в их хаотичном движении намеченную жертву почти невозможно. После нескольких бесплодных попыток Зубков понял, что самое удобное поле — это подготовительные курсы при медицинском институте. Они единственные подчиняются строгому расписанию, а хорошенькую субтильную девушку можно на них найти без труда. А самое приятное, что на этих курсах редко отмечают, и официально числятся на них только лишь те, кто платит и ходит на практические занятия, но очень много малоимущих ребят ходят бесплатно, дикарями, только на лекции. Плюс в том, что пройдет много времени, прежде чем в милиции поймут, что именно курсы являются связующим звеном между пропавшими девушками. А может, и никогда у них не наступит озарение, особенно если не наглеть и убивать не чаще раза в год. Вместе с охотой и планированием этого Зубкову было вполне достаточно для психологического комфорта.

Жизнь заиграла новыми красками. Он стал веселее, общительнее, сблизился с семьей, и на службе в нем отметили перемены к лучшему, что не замедлило положительно сказаться на карьере. Теперь он был не только сын и внук, но и сам кое-что значил.

Отношения наладились не только с женой и детьми, но и с семейством двоюродной сестры Таты, которая его очень любила и вообще была ярой поборницей родственных связей. Обожала посиделки с пирогами, совместные выходные на даче, лыжные вылазки и прочие глупости, которыми пустые люди занимают свое время. Ему все это было не нужно, а жене нравилось, а Зубков, с тех пор как начал свою охоту, старался лишний раз не злить супругу и делать все, что она хочет, в обмен на свободные вечера.