Читаем Вечный слушатель полностью

Ангел, в милости сторожкой

Мне к столу твоя рука

Подает поднос с лепешкой,

Чашу с гладью молока;

Мне мигает ангел, с верой,

Что воздастся полной мерой

За небыстрые труды:

- Все тревоги да отлягут,

Постигай величье тягот

Пальмы, зиждущей плоды!

Крона клонится под грузом,

Совершенству дан прирост;

Для ствола - подобен узам

Наливающийся грозд.

Посмотри, - подъемля иго,

Отделяет миг от мига

Непоспешная струна;

Проясняется во благо,

Сколь сильна земная тяга,

Сколь весома вышина.

Свой закон установила,

Указуя тенью час,

Будто новая сивилла,

Погруженная в экстаз.

Тайнозначья не постичь нам:

На клочке земли привычном

Длиться путь ее готов:

Сколь нежна, сколь благородна!

Лишь божественным угодна

Прикасаниям перстов!

Золотой, благоуханный,

Слышен бормот в блеске дня;

Отлетает на барханы

Шелковистая броня,

И скользит, не умирая,

По ветрам родного края

Песнь, рожденная в песке,

Для самой себя пророчит,

И поверить в чудо хочет,

Горько сетуя в тоске.

Меж песка и небосвода,

Ей, неведомой себе,

Дни дают прибыток меда,

Предначертанный в судьбе.

Ход времен ее не ранит,

И она просить не станет

Не спеши, повремени,

Но, серьезней и суровей,

Погружает в сок любовей

Ускользающие дни.

Бесполезны слезы, просьбы:

Как доселе, так и впредь

Никому не удалось бы

Приказать плодам созреть:

Древо, ты не виновато

Копишь силу, копишь злато,

Знаешь верные пути:

Разрыхляй корнями земли,

Сок из глубины подъемли

И плоды отяготи!

Эти дни бесплодны внешне,

Но для алчущих корней

Тьма чем гуще и кромешней.

Тем обильней влага в ней;

Волоскам тончайшим - недра

Уделить готовы щедро

Токи драгоценных вод:

Возносись из почвы к небу

Все, что в прок и на потребу

Созреванию высот!

Непоспешен, непоспешен,

Непоспешен каждый шаг:

Строго выверен и взвешен

Срок отдачи зрелых благ;

Встанет в строй последний атом,

Птицей, бризом ли крылатым

Возвестится должный час,

И к стволу сойдутся жены,

И прольется дождь из кроны,

На колени бросив нас!

Пусть взрастет восторг народа,

Пальма!.. Вот, полуслепа,

Над дарами небосвода

Гнется алчная толпа.

Ты свое свершила дело,

Ты ничуть не оскудела,

Дар прекрасный отреша,

На мыслителя похожа,

Богатеющего, множа

Все, чем делится душа!

ЛУИ АРАГОН (1897-1982)

Шагал IV

Откуда ты бредешь паломник

Крылатый конь откуда ты

Набит питомцами питомник

От белизны до черноты

В любом узнай канатоходца

Пусть он о том не знает сам

Привыкнуть разве что придется

К иным чем прежде небесам

Рискуешь тропкою канатной

Ты век затмивший все века

Пусть будет публике приятно

От столь приятного прыжка

Да живопись сплошная память

Сюда чужие ни ногой

Таких полотен не обрамить

Другие марши цирк другой

Но как чудовищно похожи

И твой Нотр-Дам и Витебск твой

И оттого душе дороже

Двойной портрет любви живой

Шагал V

Ни верх ни низ ни тьма ни свет

Светло хотя светила нет

Отчасти кривизной греша

Где синь где зелень там душа

Часы ударят в забытье

Гроб для него и для нее

Гнездом багряным остров мчит

Здесь бьется сердце век молчит

Из ничего растет ничто

Оркестр в огромном шапито

А номер главный впереди

Канатоходец упади

Снаружи дождь и поздний час

Кляня вести куда-то вас

Эквилибристу не впервой

Ведь он с ослиной головой

Он болтовню начнет свою

В аду не хуже чем в раю

Один неплох другой неплох

Что ангел мол что скоморох

Жизнь означает воровство

Встав на Пегаса своего

Лицо двойная тень и свет

Наездник цвет вот весь ответ

Шагал VI

Кто любит рассуждать про чудо

Всегда рыдает без труда

Для слуха следуют отсюда

Расцветки горести и худа

И слезы жиже чем вода

Художник истинный однако

Умеет зримым пренебречь

Он жрец незнаемого знака

Он зритель звезд не зрящий мрака

Так пенье далеко не речь

Он прячет мысли как занозы

Как птиц что могут жить в тиши

В музее сплошь метаморфозы

Зевака мнит что видит розы

А это боль живой души

Сменилась жизнь по всем приметам

Сменились век и человек

Любовь и та иная цветом

И ведь не зря опасен летом

Средь папоротников ночлег

Осенний день в осенней раме

Кричит стекольщик прямо ввысь

Я медленно бреду дворами

Смотрю на все чего во храме

Не взвидишь сколько ни молись

Но в зимнем отсвете последнем

Забыв о стаже временном

Сад облеку покровом летним

И угощу двадцатилетним

Как прежде молодым вином

Шагал VII

Под телегой под рогожей

Лег поспать я где петух

И собака спали рядом

Все бело бело как пух

И ни с чем ни с чем не схоже

Только спать ли в самом деле

Шум в селе стоит с утра

Снег куда не кинешь взглядом

Значит кур будить пора

Чтоб на яйцах не сидели

Примечаю напоследок

Чей-то черный кожушок

Снегопадом снегопадом

Снеговик подай урок

Как смешней гонять наседок

Скоморохи скоморохи

Вашей прыти как займу

Чтобы сесть на солнце задом

Чтоб затеять кутерьму

Ох веселые пройдохи

Шагал IX

Как хороши твои цвета

Художник горький дух миндальный

Любви живой любви печальной

Ты кистью служишь неспроста

Ты без конца рисуешь детство

Любовь когда еще нежны

Для сердца давний дух весны

Неотклонимое наследство

Тебе и с крыши слезть невмочь

С нее на мир глядеть способней

И рисовать точней подробней

Прохожих и родную ночь

Уходит время не лови

Картины все-таки не сети

Вновь на твоем автопортрете

Печаль законченной любви

Шагал XV

Кто нарекает вещь хотя молчит

Кто отворяет двери на ветру

Кто притворяется что машет вслед

Босую провожая детвору

Скажи-ка мне Шагал зачем аккорды

Перейти на страницу:

Похожие книги

Против всех
Против всех

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова — первая часть трилогии «Хроника Великого десятилетия», написанная в лучших традициях бестселлера «Кузькина мать», грандиозная историческая реконструкция событий конца 1940-х — первой половины 1950-х годов, когда тяжелый послевоенный кризис заставил руководство Советского Союза искать новые пути развития страны. Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает о борьбе за власть в руководстве СССР в первое послевоенное десятилетие, о решениях, которые принимали лидеры Советского Союза, и о последствиях этих решений.Это книга о том, как постоянные провалы Сталина во внутренней и внешней политике в послевоенные годы привели страну к тяжелейшему кризису, о борьбе кланов внутри советского руководства и об их тайных планах, о политических интригах и о том, как на самом деле была устроена система управления страной и ее сателлитами. События того времени стали поворотным пунктом в развитии Советского Союза и предопределили последующий развал СССР и триумф капиталистических экономик и свободного рынка.«Против всех» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о причинах ключевых событий середины XX века.Книга содержит более 130 фотографий, в том числе редкие архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Анатолий Владимирович Афанасьев , Антон Вячеславович Красовский , Виктор Михайлович Мишин , Виктор Сергеевич Мишин , Виктор Суворов , Ксения Анатольевна Собчак

Фантастика / Криминальный детектив / Публицистика / Попаданцы / Документальное
Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное