Вечный странник, или Падение Константинополя

— Клянусь увитыми розами вратами рая — а это единственная клятва, приличествующая влюбленному, — рыцарю более пристало клясться этим вот мечом Соломона — я настаиваю на том, чтобы соперничество было достойным и честным. У меня перед тобой преимущество. Для женщин богатства и титулы — что огонь свечи для мотыльков. С другой стороны, у тебя двойное преимущество: ты — христианин и ты можешь видеться с ней ежедневно. Чтобы ты не выглядел нуждающимся, я оставляю тебе все деньги и всю собственность, какая есть у тебя сейчас; не в качестве оплаты — не дай бог! — но во имя гордости, моей гордости. Султан Магомет не должен ничего оспаривать у рыцаря, владеющего лишь одним мечом.

— У меня есть владения в Италии.

— Это все равно что на луне. Я возьму Константинополь еще до того, как ты сговоришься с евреями и получишь денег хотя бы на покупку пера для шляпы. Если это не так, то вот еще один довод: как тебе удастся избавиться от нынешнего имущества, а потом заглушить пересуды во дворце гяура? «Где твои лошади?» — станут спрашивать они. Что ты на это ответишь? «Где твоя галера?» Нет ответа. «Где твоя команда из магометан?» Нет ответа.

Граф остановил этот поток, произнеся:

— Я не в силах понять повелителя. Все это неслыханно.

— А должно ли мужчин останавливать то, что они собираются совершить нечто неслыханное? Или я не могу построить мечеть с пятью минаретами потому, что другие строители ограничивались тремя? Итак, подведем итог. Кем бы ты ни был, христианином или мусульманином, готов ли ты сделать Бога судьей в нашем соперничестве за эту деву?

— Чем дальше я слушаю повелителя, тем сильнее мое изумление.

— Нет, тебе это удивительно лишь потому, что ново. А я уже много месяцев это обдумывал. Решение далось мне нелегко. Оно потребовало самоотречения, а я к этому не привык… Итак, я готов призвать в свидетели Небо — пусть оно решает, моей она будет или твоей, эта райская лилия, в которую все мужчины влюбляются с первого взгляда. Пойдешь ли ты на это?

Тут в графе заговорил воин:

— Сейчас ли, потом ли, здесь ли, там ли — все будет по слову повелителя. Я готов. Ему осталось лишь назвать, кто выйдет за него сражаться.

— Протестую. Поединок будет неравным. Все равно что выпускать цаплю против ястреба. Есть и иной способ. Послушай… Ни разу еще не удалось взять стены Константинополя штурмом. Их осаждали огромные армии — и отступали или погибали. Может, то же ждет и меня, однако я выступлю и, в свою очередь, пойду на приступ — ты же будешь защищать эти стены до последнего. Если я потерплю поражение и отступлю, какой бы ни была причина поражения, мы — ты и я, о Мирза, — будем считать это волей Небес, и тогда княжна достанется тебе; если же мне будет сопутствовать успех, я возьму город, мы и это сочтем приговором, и тогда… — в глазах Магомета полыхал огонь, — тогда…

— Что тогда, о повелитель?

— Ты обеспечишь ее безопасность в этом последнем бою, и отведешь ее в Святую Софию, и там передашь мне, не препятствуя решению Бога.

Никогда Корти не испытывал такого волнения. Он краснел и бледнел, его сотрясала дрожь.

Магомет произнес с насмешкой:

— Я с Мирзой веду речи или с графом Корти? Или христиане так неохотно доверяются Богу?

— Но, повелитель, ты предлагаешь мне пари.

— Называй как знаешь.

— И по его условиям княжна становится рабыней. Измени их, повелитель, — позволь ей высказать свое мнение и поступить по своей воле при любом исходе.

Магомет стиснул ладони:

— Я похож на зверя? Я насильно заставил хоть одну женщину опустить голову мне на грудь?

Граф с твердостью произнес:

— Это условие будет одинаково противно нам обоим.

Султан некоторое время боролся с собой.

— Да будет так, — решил он наконец. — Я сам предложил пари, и я не отступлюсь от своего слова. Условие принято, эмир. Если я одержу верх, она станет моей по ее собственной воле — или не станет совсем.

— Станет женой повелителя?

— Первой в моих глазах и первой в моем доме — моей валиде-ханум.

Удивительное оживление охватило Корти после этих слов. Он поцеловал руку Магомета:

— Вот теперь мой повелитель превзошел в щедрости самого себя. Я принимаю пари. Не было иного способа решить в точности, какова именно воля Небес.

Магомет поднялся:

— Мы договорились. Разговор окончен. Али ждет тебя.

Он закрыл шкатулку, в которой находились воротничок и полусапожки:

— Их я отправлю графине, твоей матери; отныне ты для меня — Уго, граф Корти… Мой сокол сбросил путы и колпачок. Мирзы больше не существует. Прощай, Мирза.

Корти был глубоко тронут. Он пал ниц, потом поднялся и произнес:

— Я ухожу, и любовь моя к повелителю только окрепла. Смерть ждет любого чужака, который в моем присутствии произнесет его имя всуе.

Он уже шел к дверям, когда Магомет заговорил снова:

— Одно слово, граф… В свете будущих событий может так оказаться, что в интересах безопасности и удобства княжны Ирины тебе придется связаться со мной. Ты хорошо справляешься с такими задачами. Намекни, как именно.

Корти немного подумал.

— Знак будет исходить от меня, — произнес он. — Повелитель поставит свой шатер в виду…