Вечный странник, или Падение Константинополя

— В ее присутствии сердце мое разрывается, однако я и на самом последнем суде великого дня готов сказать, что не уронил чести перед повелителем. Однажды она поблагодарила меня — после того, как я вышел на бой со львом, — о Небеса! И тогда я почти потерял свою честь! О, муки того молчания! Как терзает меня это воспоминание! Но я не уронил чести. Вот только решимость ее хранить с каждым днем все слабее. Единственное, что сдерживает меня, — это мое положение в Константинополе. Кто я там?

Граф уронил лицо в ладони, и сквозь звенья кольчуги проступила дрожь, сотрясавшая его тело.

Магомет выжидал.

— Кто я там? Прикидываясь другом императора, я предаю его ежечасно. Я — христианин, но как Иуда продал Учителя, так и я вынужден продавать свою веру. Я влюблен в благородную женщину, но долг велит мне блюсти ее чистоту и передать ее другому. О повелитель, повелитель! Так продолжаться не может. Стыд — как стервятник, он терзает меня, сердце мое исходит кровью под его клювом. Освободи меня или предай смерти. Если любишь — освободи!

— Бедный Мирза!

— Повелитель, я не страшусь.

Магомет с силой стукнул кулаком по столу, глаза его сверкнули.

— Никто никогда не сможет сказать, что я любил труса! Но еще нестерпимее то, что тот, кого я называл братом, подозревает меня в такой низости! Неужели… неужели, Мирза, ты думаешь, что в твоих словах есть для меня что-то новое?.. Дай мне договорить. Такие речи приличествовали бы нам десять лет назад, но не сейчас. Они недостойны мужчин. Я послал за тобой с определенной целью… Твоя миссия в Константинополе завершится утром, в четыре часа. Иными словами, Мирза, от подготовки к войне с гяурами мы переходим к самой войне. Слушай же. Ты — воин, искусный и мужественный рыцарь. В том, что мне предстоит — вылазки, нападения, схватки один на один и целыми отрядами, с использованием всех видов оружия: луков, арбалетов, малых и больших пушек, мин и контрмин, — без тебя не обойтись. Ты должен сражаться. Разве это не так?

Корти поднял голову, лицо его просветлело.

— Повелитель, боюсь, я забежал вперед твоих слов. Прости меня.

— Да, выслушай… Вопрос один: против кого ты будешь сражаться — против меня или против гяура?

— О повелитель…

— Помолчи, я сказал. Вопрос не в том, кого ты любишь больше. Я бы предпочел, чтобы ты честно послужил ему.

— Но как так, повелитель?

— Я говорю не из презрения, я прекрасно знаю, как ты владеешь оружием, я знаю, что от твоей руки падет множество моих бойцов. И чтобы совесть не мучила тебя и не останавливала твою руку в схватке, я не только объявляю твою миссию завершенной, но и освобождаю тебя от всех обязательств передо мной.

— От всех обязательств!

— Я говорю внятно, эмир, однако хочу избежать любых недомолвок. Итак, ты вернешься в город свободным от всяческих обязательств передо мной — ты волен распоряжаться своим мечом и своими мыслями. Хочешь быть христианином — будь им. Больше не посылай мне депеш, которые повредят императору…

— А княжна Ирина, о повелитель?

Магомет улыбнулся в ответ на этот истовый вопрос:

— Прояви терпение, Мирза… Что касается полученных от меня денег и всей моей собственности — монет, товаров, лошадей, оружия, доспехов, галеры и ее команды, — их я передаю тебе безвозмездно. Ни вернуть их мне, ни избавиться от них ты не можешь без того, чтобы с тебя потребовали объяснение, которое ослабит твои позиции во Влахернском дворце, а то и приведет к полному краху. Ты их заслужил.

Корти покраснел:

— Повелитель несказанно щедр, но я не могу принять его дар. Моя честь…

— Умолкни, эмир, и слушай. Я никогда не пренебрегал твоей честью. Когда, перед выполнением миссии в Константинополе, ты отправился в Италию, ты был обязан служить мне, и в том не было ничего зазорного, однако теперь — к этому привели перемены — то, что является делом чести для эмира Мирзы, будет позором для графа Корти. После четырех утра ты ничем мне не обязан и более не состоишь у меня на службе. С этого часа Мирза, мой сокол, перестанет существовать. Он исчезнет. А если я и увижу его вновь, то в облике графа Корти, христианина, незнакомца и врага.

— Врага — врага моего повелителя? Никогда!

Граф вскинул руки.

— Обстоятельства сильнее нас. А теперь — про княжну Ирину.

Магомет осекся, но потом, собрав всю силу воли и наполнив ею свой взгляд, он опустил могучую длань на плечо собеседника.

— Теперь про нее… Я придумал для тебя поощрение, эмир. С этой ночи мы — соперники.

Корти лишился дара речи, взгляд его остановился.