Вечный странник, или Падение Константинополя

— Посмотри, о эмир, — сказал еврей, передавая оба перстня своему гостю, — они уникальны, и один является точной копией другого.

Перстни были из золота; в высокую оправу были вставлены камни густого зеленого цвета, ограненные так, что на поверхности каждого лежала капля чистой бирюзы, напоминая птичий глаз.

— Они совершенно одинаковые, о князь, — сказал эмир, осторожно возвращая их на место.

Еврей махнул рукой.

— Выбери один из них, — сказал он, — а я сохраню другой. По ним мы всегда опознаем друг друга.

И долго еще они вели за столиком сердечную беседу, отдавая должное корзинке с фруктами и гранатовому соку.

Уже за полночь эмир отправился к себе. После его ухода хозяин долгое время расхаживал взад и вперед; раз он остановился и воскликнул:

— Я так и слышу его возглас: «Приветствую тебя, Магомет, покоритель Константинополя!» Всегда неплохо иметь запасную тетиву для своего лука.

И он от души рассмеялся.

На восходе следующего дня огромный караван был уже на ногах; каждый мужчина, каждая женщина и ребенок были облачены в одежды ихрама, белизна которых выделялась на бледно-зеленом фоне долины.

Глава VII ВОЗЛЕ КААБЫ

День перед паломничеством.

Облако нависло над долиной, где на склонах извилистого ущелья расположилась Мекка. Однако вместо дождя налетел самум, настолько удушливый, что вверг все живое в борьбу за глоток воздуха. Собаки укрывались в тени старых стен; птицы летали с раскрытыми клювами; растения поникли, а листва повисла и свернулась, как корица на просушке. Если обитатели города не находили покоя в своих домах из камня и глины — каковы же были страдания для тех, кто еще не обрел надежного пристанища на знойной равнине Арафата?

Усердный паломник, послушный закону, всегда торопится по прибытии в Священный город первым делом посетить аль-Харам. Если ему случится увидеть святилище впервые, его любопытство, само по себе простительное, сочетается с должным благочестием. Индийский князь лишь подтвердил это правило. Он поставил свои палатки вблизи палаток эмира аль-Хаджа и шарифа Мекки под горой Милосердия, как название Арафат переводилось правоверными. Обеспечив таким образом сохранность своего имущества, он, ради удобства и большего личного комфорта, нанял дом с окнами, обращенными на мечеть. Этим он поддерживал свое достоинство как индийского князя. Нищие столпились у его дверей, являя живое воплощение ожиданий, уже вызванных его титулом и величием.

С проводником, свитой и Нило, держащим над его головой зонт из легкой зеленой бумаги, князь появился перед главным входом на священную площадь с северной стороны.

Они шли, обнажив головы и приняв подобающее торжественное выражение лиц, в своих свежих и безукоризненно белых одеяниях. Медленно шествуя вперед, пройдя под рядом наружных арок, они спустились по лестнице в зал, где оставили зонт и обувь.

Далее знатный паломник оказался в крытой аркаде святилища, полностью ограждавшей территорию вокруг Каабы. Здесь тянулась мостовая из нешлифованных камней, а справа и слева — беспорядочное множество высоких колонн, скрепленных арками, которые, в свою очередь, поддерживали купола. Тут собралось много паломников с непокрытыми головами и босыми ногами; людей загнала сюда нестерпимая жара: одни, сидя на камнях, перебирали четки, другие медленно прохаживались вокруг. Никто ни с кем не разговаривал. Молчание было данью несказанной святости места. Освежающая тень, торжественная тишина, белизна одежд соответствовали гробницам и их призрачным обитателям.

На площади, куда князь вышел, первым предметом, завладевшим его вниманием, была сама Кааба. При виде ее он невольно остановился.

Галереи, если смотреть с площади, представляли собой сквозные колоннады. Семь минаретов, опоясанные красным, голубым и желтым, возвышались колоннообразным рельефом на фоне неба и гор по южной стороне. Галереи окружало покрытое гравием пространство; затем в сторону центра вела узкая мостовая из грубых камней, низкая ступенька выводила к следующему покрытому гравием участку; затем следовала другая мостовая — шире предыдущей и заканчивающаяся такой же ступенькой, которая вела на третий участок, посыпанный песком; от него шла третья мостовая, окаймленная позолоченными столбами и длинным рядом светильников, которые зажгут с заходом солнца.