Вечный волк (СИ)

Высшие пришли толстобрюхими. Насытились уже кем-то. Но мне принесли только двух зайцев. Я прикасаюсь к готовому мясу, это Гурьян знает, поэтому обернувшись в голого мужика, взял нож и стал разделывать и потрошить тушки.

Мы не разговаривали. Мне бы хотелось нежностей и ласки, но Гуру был напряжён. Если мы идём к Альфе, ему придётся отчитываться.

После вкусного обеда и кормёжки полудохлой волчицы в одеяле, я забралась обратно на своего белоснежного самца и вскоре уснула, удобно устроившись на мягкой тёплой шкуре. Я слышала его дыхание, как мирно стучит его сердце, и переливаются подо мной стальные мышцы.

–Ждёте здесь, – приказал Гурьян, и я проснулась от того, что мои ноги кто-то трогал.

Оборотни закинули рядом со мной одеяло, в котором лежала Алёна Ярославна. Нос её так и остался сухим, шерстью не обрастала. Дышала уже с трудом.

Мы пошагали дальше. В темноте светила полная луна, как яркий уличный фонарь освещала нам путь по протоптанной дорожке, искажала цвета, но всё было видно. Вышли на поле, окружённое высокими елями. Трава прошлогодняя была утоптана, а новая ещё только пробивалась.

Под холодным светом тёмными очертаниями вырисовывались постройки, колодец и добротный большой дом, в котором горели оконца. Происходящее было похоже на странный, сказочный сон. Вдобавок ночь выдалась тёплой.

Гуру прошёл мимо домика, напоминающего баньку, мимо старого загона и курятника. Остановился у входной двери в дом. Обернулся человеком.

–Ничего не бойся. Ничего не говори, – заросший бородой и волосами, попросил Гурьян. Он оставил одеяло на улице, взял на руки больную волчицу и вошёл в дом. Я следом за ним.

Горели свечи. Кругом. Их было много, освещали почти всё помещение. Над входом у высокого почти трёхметрового потолка была полка. Там сидели трое детей. Дети оборотней прятались за одеяло и сверкали жёлтыми глазами. Их ручки с коготками, их улыбки клыкастые. Они с любопытством наблюдали за нами.

Дальше была одна большая комната, условно разделённая на кухню и гостиную. Был стол вокруг которого семь стульев. Шесть заняты. На них сидели мужчины. Во главе стола сидел он-Альфа. Это был древний заросший седой бородой и космами старик. В просторной белой рубахе. Опирался на изогнутый деревянный посох и не смотрел на нас. Глаза его были закрыты.

Двое других сидели в камзолах. Самых настоящих! Один даже в белом парике восемнадцатого века. Другой оборотень имел свои чёрные кудри. Он единственный смущал меня своим пристальным взглядом. Глаза его тёмные горели огнём, он вычищал кончиком ножа грязь из-под когтей.

Ещё двое похожие друг на друга напоминали мне картинки о советской власти. Кожаные плащи и фуражки. У одного на столе лежал маузер.

Лихо был мужчиной современным. Он сидел в деловом костюме и рубахе. Один его глаз был закрыт чёрной повязкой. Красивый мужчина, ещё и сделал так много для оборотней. Он настоящий король. Работа у него была нелёгкая, как у моего Гуру, но он с ней почти справился, ещё и позаботился о детях и своей волчице. Нил Ильич растопыренными пальцами проехался по богатой шевелюре и, запрокинув голову, вверх принюхался, чуть слышно простонал.

Гуру прошёл к широкой мощной кровати и скинул волчицу на неё.

– Ты смог привести её, – сказал Лихо. И голос у него красивый. Вообще Нил Ильич был очень мне симпатичен.

–Сомневался? – недовольно буркнул мой самец. Поманил меня рукой, я послушно подбежал на носочках.

Гурьян взял меня за руку и посадил на скамейку у окон. Там уже сидели три женщины. Одна под стать Альфе была косматая и седая, очень худая в рубахе до пят. Две других с толстыми косами сидели по обе стороны от старухи. Моложе выглядели, лет на тридцать, но одеты были также, как и старшая.

И меня в охотничьем костюме приставили к ним. Это было очень неудобно. Я не знала, стоит ли здороваться. Но волчицы на меня не смотрели, их голубые глаза были направлены на стол, где сидели семь Вечных волков.

Молчали. Долго молчали. Я уже начала елозить. Не могла я без движения, внутренний волчонок не позволял, да и побаивалась я тёток рядом.

Лихо встал с места и стал расхаживать от печки к столу и обратно.

– Мне не нравится, что ты молчишь, дед, – сказал он.– Вы не отберёте её у меня.

– Она тебя не примет, – констатировал Гурьян, что-то смахивая со старой столешницы.

– Я могу приручить…

–А ну, сел! Приручит он! – грозно заорала старуха. От её визгливого грозного голоса у меня сердце в пятки упало. Так орала на своих учеников моя учительница химии. Я даже украдкой посмотрела, не она ль часом в волчицу обернулась. Нет, вроде, это другая лютая зверюга.

– Молоком пахнет, – пошмыгала носом сидящая рядом со мной женщина. – От молочных волчат отодрали.

– Мёртв её муж. Она ради волчат жить не захотела, – ответил на претензию Гуру.

– А может выбора ей не оставили? – зарычала волчица, оголив клыки на моего самца.

Но Гуру мне почему-то защищать не хотелось. Я сидела в женской половине дома, и была со старухами заодно. К тому же я знала, что Девять просил Алёну детям вернуть. Она бы ожила, когда младенцев рядом подложили.