Вечный зов (Том 1)

Пробираясь сквозь узлы и людей к умывальнику Кружилин услышал, как толстая женщина сказала:

- Барин, целую полку занимал. Люди воюют, а он с портфелей разъезжает ишь... Узлы помешали ему.

- Глупая ты баба, - ответил ей старик. - Толстые - они всегда глупые.

- А я говорю - барин. Так и отсидится туто-ка, в тылу, шею-то потолще моей наест. А наши там гибнут ни за что ни про что... Муж у меня да зять там...

Пока Кружилин плескал в лицо холодной вонючей водой, в ушах звенели и звенели эти слова. Они обжигали, больно ранили. Там, где сердце, шевелилось, перекатывалось что-то тяжелое, с рваными, острыми краями...

- Значит, не очень я повзрослел? - спросил еще раз вчера вечером Кружи-лин у Субботина, когда они на прощанье обнялись.

- Был бы ты глупый, я бы начал тебе объяснять, что от нашей работы здесь, в тылу, зависят дела на фронте... и все такое прочее. Но... - И резко, точно ударив, произнес: - Полипову, что ли, район опять отдавать?

- И все-таки, Иван Михайлович, - как-то униженно заговорил Кружилин, может быть, не сейчас, не сразу... Если будет возможность, найдется замена? Кто-нибудь, скажем, из раненых фронтовиков... А у меня же руки-ноги целые...

- Ступай, ступай! - нахмурился Субботин и, взяв его за плечи, подтолкнул к двери...

В умывальнике было грязно, на унитазе настыли комья нечистот. За мутным стеклом узкого окошка замелькали строения, вагонные колеса застучали на стрелках.

Насухо вытершись мохнатым полотенцем, Кружилин торопливо вышел из умывальника, но уже опоздал, узкий проход был наглухо забит пассажирами, собравшимися на выход, закупорен узлами, чемоданами.

- Ты, антиллигент, куда прешь?! - зло крикнул старичок шабашник, прижимающий к животу разноску, из которой торчал конец пилы-ножовки. - Не видишь - люди выходють!

- Посиди еще, милок, там, не мешайся встречь...

Кружилин отступил в умывальник. Поезд, завизжав тормозами, остановился, тотчас за вагоном, у дверей, раздались шум, говор, ругань.

- Куда лезете, бараны, что ли?! - зло кричала пожилая проводница. - Дайте людям сперва выйти, а потом посадка будет, не скоро еще. Становитесь вдоль вагона покамест...

- Раздавили, смертонька, о-ох! - взвизгнул женский голос.

Постепенно шум и топот за дверью стихли. Кружилин вышел из умывальника.

Проход в вагоне почти очистился. В купе тоже стало пусто, там сидели только старик с ноздреватым носом да девушка. Старик все дымил самокруткой, а девушка печально глядела в окно.

- Тетя с узлами сошла, значит, - проговорил Кружилин.

- Вывалилась. Вон она, - кивнул за окно старик.

Вагон стоял напротив торговых рядов, женщина с тройным подбородком раскладывала на прилавке свои узлы и корзины, расставляла бидоны, поворачиваясь направо и налево, разевала рот и трясла головой. Она ругалась, видимо, с торговками, отвоевывая себе место, но голоса ее не было слышно.

- Сказано это истинно - кому война, а кому мать родна, - насмешливо вымолвил старик, глядя за окно.

Кружилин подумал почему-то, что старик имел в виду не столько торговку, сколько его, нахмурился, громко щелкнул замками портфеля, спрятав туда полотенце.

- Испокон веков спекулянтская эта станция, я знаю, - сказал опять старик. - Поезда тут подолгу стоят. Ишь, гляди-ка, наяривает, язви ее в печенку! Попутчица-то наша...

Женщина, которая ехала в купе, вытащила из корзины огромный горшок, закутанный в тряпки, открыла крышку. Из горшка повалил пар. Тотчас ее окружили, толкаясь, люди. Она брала у них деньги, совала за пазуху, накладывала в заранее приготовленные из толстой бумаги кульки что-то из горшка.

- Картошкой с мясом торгует она, - пояснил старик. - Как села, так я догадался - картошкой с мясом запахло.

Девушка глядела на торговку не отрываясь, в глазах ее был голодный, лихорадочный блеск.

- Вот ты человек с портфелем, - заговорил вдруг старик, поглаживая дряблой рукой острое колено. - В начальстве, видать, ходишь. Скажи, мил человек что оно, немца-то окончательно погнали?

- Окончательно, папаша...

- Ну? - недоверчиво протянул старик. - А хватит силов?

- Обязательно хватит.

- Да... Ну, поглядим. А ты вот что объясни нам, темным: из-за чего она, война то, началась?

Кружилин поглядел внимательно на старика, пожал плечами:

- Из-за чего? Захватить чужое добро захотели. Строй им не понравился наш...

- Строй? Эта соцализма, что ли?

- Да, социализм.

- Ну да, у нас - соцализма эта, там - капитал, - опять завертывая самокрутку, сказал старик. - Только не в етом дело. Чего им строй? Они и всякие там Польши да разные прочие страны Франции под себя утоптали. А там этот же самый капитал. А вот насчет добра - это верно, это в точку ты. Жаден человек. Вон... - кивнул он за окно, где знакомая женщина-торговка, опростав один горшок, вытащила из корзины второй. Вокруг нее так же толпились люди.

Проводница шла по проходу с ведром, совала туда веник и разбрызгивала с пего воду на пол. В запертую дверь вагона колотили кулаками и ногами нетерпеливые пассажиры.