Вечный зов. Том I

Федор в ярости пнул его, хотел пнуть еще раз, но из кустов выскочила Анфиса, растрепанная, вся потная, грязная, будто, напарившись в бане, она тут же вывалялась в дорожной пыли.

— Федор, Федя! — выкрикнула она и упала, обессиленная, на траву. — Там, в Казанихе… Кафтанов сам… И Зиновий! В Казанихе-то! А у нас в деревне — Кружилин с этим, с Алейниковым! И Панкрат Назаров… Панкрат-то Назаров!.. — Она загнанно дышала, ловила ртом воздух. Федор и Кирюшка, не в силах что-либо понять, испуганно топтались вокруг нее.

— Что в Казанихе? Говори толком! — крикнул Федор.

— Кафтанов там… И конный отряд с ним, человек полста, однако, али больше — не знаю. Прискакали в Казаниху, тамошнего сельсоветчика из избы вытащили и прямо у крылечка… господи, прямо у крылечка — шашками! И бабу его, которая на сносях… Схватки у нее начались уже, а ее тоже за волосы выволокли вместе с маткой моей. «Помогаешь новому сельсоветчику-кровососу народиться?!» А я воду на кухне грела. В окошко едва успела выскочить…

И Анфиса, распластавшись на траве, зарыдала, забилась в истерике. Федор и Кирьян стояли рядом, оглушенные, еще не зная, как понять слова Анфисы, что делать. Все яростнее громыхал гром над головой, со свистом хлестали молнии, но ветер поутих вроде, дождя не было.

Михаил Лукич Кафтанов с полгода как исчез куда-то с Огневской заимки. И Ванька-братец с ним исчез. Ни слуху ни духу об них не было, и вот — объявились.

— Анфиса, Анфиса, — нагнулся Кирьян над девушкой, погладил ее по плечу, — ты не плачь, не надо…

— Ну-ка, рассказывай все по порядку, — присел с другого боку Федор. — Что они… с матерью-то?

— Мама, мама, ма-ама-а! — выла Анфиса, болтала головой, билась лбом об землю, космы ее волос хлестали по траве. Потом вскочила на колени, в глазах ее и без того горел безумный огонь, а при вспышках молний они казались совсем страшными, звериными какими-то. — Что же вы сидите?! Они, Кафтанов и Зиновий и все конники, к нам… в Михайловку скачут, наверное, уж! Кишки, грят, Назарову надо выпустить! И Кружилину с его дружком… Кто-то сказал им, что они в Михайловке.

Кружилин и Яков Алейников действительно вчера приехали в Михайловку по каким-то хлебным делам, долго ругались с председателем сельсовета Панкратом Назаровым, на сегодняшний вечер назначили собрание-сход, но, слышал Федор, отменили из-за непогоды, перенесли на завтра.

— Можа… А можа, они уж в Михайловке? — произнес Кирюшка.

— А Ванька наш, интересно, тоже с ними? Не видала?

— Ежели… ежели не предупредите, изрубят же их! Как мою мамку, как… Прокляну тогда вас обоих!

И, поднявшись, пошла, шатаясь, в сторону деревни. Кирьян и Федор двинулись следом. Потом Анфиса побежала. Побежали невольно и они.

В тот непогожий вечер ни он, Федор, ни Анфиса, ни Кирюшка Инютин не понимали, конечно, что происходит, отчего скрывавшийся где-то Кафтанов неожиданно объявился вдруг, да не один, а с бандой. Лишь позже, когда очнулся от беспамятства Федор в Шантарской больнице, узнал он, что в конце мая по всей Сибири вспыхнул белочешский мятеж, что Советская власть пала во всех крупных городах, стоящих по железной дороге.

А в тот вечер они успели-таки предупредить Кружилина, Алейникова, Назарова с семьей. Но успели в самую последнюю минуту, когда скрыться из Михайловки было уже невозможно. Банда Кафтанова со стрельбой, визгом, свистом влетела в Михайловку одновременно с двух концов. Кружилин, Алейников, Назаров, его жена с семилетним сыном Максимкой, а также Федор, Анфиса, Кирюшка и взявшаяся откуда-то Анна метались, топча друг друга, по тесным переулкам. Жена Назарова крестилась беспрестанно, Максимка испуганно ревел, Назаров таскал его, как мешок с шерстью, под мышкой. Выстрелы и лошадиный топот слышались иногда совсем рядом, все падали, прижимаясь к плетням. И все понимали — ждет их неминуемая смерть, если не случится чудо. Кафтанов, озверелый от крови, не пощадит никого — ни Федора, ни Кирюшку Инютина, ни дочь свою Анну, коли увидит ее вместе со всеми.

— Ты как тут оказалась между нас?! — крикнул ей Федор. — Уходи, погибнешь ни за что!

— Сам уходи! — огрызнулась Анна. — Дядя Панкрат, давай ты с женой и мальчонкой… к нам попробуем задами! Я в свой чуланчик запру вас, — может, не догадаются. Втроем войдете, места хватит для троих…

— Айда, Григорьич! — крикнул Кружилин и взял за плечо Анну, повернул к себе на секунду. — Спасибо, девка. Не знал, что этакая ты! Живы останемся — благодарить тебя будем. Идите этим переулком, проскочите, может…

Анна, Назаров с сыном под мышкой, его жена побежали в сторону. И тогда закричала Анфиса:

— Кирьян! Ить дом ваш — вот он! В погреб если… Или в подполье куда? Ведь никто не подумает!

— Не знаю… — крутнул головой Кирюшка. — Отец-то дома, после смерти матери все прихварывает он.

— Кирюшенька! — Анфиса ткнулась ему головой в грудь. — Ты хороший, будь еще лучше! Выйду я за тебя, вот ей-богу!

— Так отец-то? Знаете же, каков он…