Ведарь

На возвышении холма расположился кряжистый дом, невысокий, но широкий по периметру. Без различных украшений, резных наличников, дом все равно красив своей простотой. Потемневшие здоровые бревна, массивное крыльцо, окна как бойницы, на крыше замшелая дранка — угрюмый, мрачный, настоящий дом воина. На крылечке сидел сухонький старичок в валенках и кацавейке. Из рукавов серой суконной рубашки выглядывали морщинистые руки, широким ножом стругали чурбачок.

— Здорово, батяня! — радостно проорал подполковник.

— Встречай дорогих гостей! — в тон ему вторил Иваныч.

— Идите на хрен, раздолбаи! — не отрываясь от своего дела, проговорил старичок.

Я прыснул от неожиданности, ребята тоже заулыбались, пока не наткнулись на взгляды взрослых берендеев.

— Вот жду не дождусь, когда то же самое скажу своим подопечным! — хмыкнул Иваныч. — Батя, не дело это — встречать сыновей теми же словами, какими прощались.

Я не выдержал и расхохотался над попыткой грозных берендеев сохранить лицо перед молодыми. Старичок хитро взглянул на меня из-под кустистых черных с проседью бровей и обрушил праведный гнев на мою бедовую головушку.

— Чего ржешь-то, ведарёнок? Али поводов для счастья много? Ты посередь берендеев, и энто уже причина вести себя смирно и не гоготать аки коняка заморская, зеброй именуемая. Цыть! — и строгий старичок огладил небольшую седую бородку.

— Он с нами, батя, это последняя кровь! — обиженным шмелем прогудел подполковник. — Вот уж не ждал, что так шикарно встретишь, после стольких-то лет.

— И тебе цыть, Серега! Совсем разбаловались в своих городах, забыли, как нужно ходить по тайге! За пять верст вас слышно, лоси баламутные! Что моих сорванцов поучили, за то спасибо, — старичок кивнул на шишку белобрысого. — А вот что науку мою так быстро забыли, за то и браню вас, окаянные.

— За неделю вспомним все, батя! — пообещал Иваныч, почесывая макушку. — Мы же к тебе не на один день выбрались…

— Ладноть, олухи, идите сюды, обойму вас, что ли! — Сидорыч скинул напускную суровость, и распахнул объятия, — Вона пузяки-то какие наели, и трех обхватов не хватит.

— Да это у Михайлы, я-то себя в порядке держу! — тут же вложил своего побратима Сергей.

— Ага, глянь какую харю наел, всю десантуру объедает на корню, — не остался в долгу Иваныч. — А что про меня — так у хорошего хозяина конь под навесом должен стоять!

После крепких мужских объятий берендеи отправились в дом. Я двинулся следом, но сухая ладонь старика уперлась в грудь.

— Я тебя не приглашал, ведарёнок! Подожди на улице, с моими ребятами поиграйся. Коль вы не пускаете оборотней в дом, так и оборотни в ответ откажут вам во входе, — и ладонь легко толкнула назад.

— Ну, батя! — попросил Иваныч.

— Я никогда не повторяю дважды, будешь возникать — останешься с ним на улице, да и брата твоего за компанию выгоню, и слушать никого не буду. Выбирай, Мишенько! — проговорил старик.

Иваныч виновато развел руками, мол, извини, сам видишь и прошел за вошедшим подполковником вовнутрь. За стариком глухо хлопнула тяжелая дверь. Я остался наедине с молодыми берендеями.

— Ты правда ведарь? — тут же спросил меня белобрысый.

— Вроде как да, — вздохнул я.

— И чё — много берендеев положил? — черноволосый освободился от сумы.

— Ни одного, — честно признался я, — Пока только перевертни попадались под горячую руку.

— А может, покажешь пару приемов? — белобрысый тоже скинул парашют.

Знакомая история — покажи пару приемов, чтобы потом против них выработать защиту. Уже было, уже знаем.

— Нет, ребята, вдруг встретимся по разные стороны, а вы мои приемы знать будете. Не, так не пойдет. Вот же блин!

Я еле увернулся от летящего кулака.

Белобрысый добавил с другой стороны. Я тоже увернулся. Без блокировки, изгибаясь телом.

— Все равно покажешь! — криво усмехнулся черноволосый, прыгнул вперед и неожиданно присел.

Из-за согнутой спины выпрыгнул белобрысый, словно играя в чехарду, парень перелетел через присевшего, и попытался в ударе по голове соединить расставленные ноги. Я резко присел, и сапоги клацнули каблуками над головой, слегка дернул за вытянутые ноги, и тут же откатился в сторону.

На рядом с левым боком в землю ударила нога черноволосого, белобрысый же рухнул спиной на твердую землю. Я крутнулся на спине как в брейк-дансе и подсечкой уложил черноволосого рядом с белобрысым. Тут же откат и в стойку.

— Круто! — восхитился поднимающийся черноволосый, — Но мы это знаем, покажи что-нибудь необычное.

Из окна вылетел вращающийся колун и воткнулся в землю у ног белобрысого.

— Дурь некуда девать? Вон дрова неколотые, чтобы до обеда все было в поленницу уложено! — в открытом окне мелькнула белая бородка.

— Да там же работы на два дня! Наставник, может мы отдохнем сперва, а то пока гостям костер держали, пока дорогу показывали… Утомились мочи нет! А ещё и шишка ноет нестерпимо, как бы сотрясения мозга не было! — заныл белобрысый.

— Там у тебя трястись-то нечему, так что будь спокоен! А я сказал до обеда, иначе ещё и без ужина останетесь, горячие финские парни! — морщинистая рука захлопнула окно.

— Поможешь? — с надеждой спросил черноволосый.