Ведарь

На глазах втягивалась жесткая шерсть, руки уменьшались в размерах, сокращалась звериная морда, переходя в человеческое лицо. Полулапами — полуруками перевертень пытался схватить воздух, но жизнь уходила с каждым фонтанчиком крови из впалой груди.

Я проводил взглядом упавшее окровавленное тело мужчины, рука в судорогах уцепилась за боковое зеркало машины, осколки посыпались в пыль обочины, усыпанную рубинами брызгающей крови. Его ноги ещё сучили, вздымая кучи пыли, когда ладонь обхватила холодную рукоять пистолета. Холодная, мокрая от крови, едва не выскользнула из пальцев, но указательный палец нащупал курок.

Повернулся к сражающейся паре на дороге, берендей отмахивался от кружащегося перевертня. Коричневая шерсть свалялась на плече пионерским галстуком, перевертень поджимал переднюю лапу. Красные лужицы расплескались по асфальту, прерывистым линиям разметки, придорожным травам. Рычание перекрывало друг друга, если перевертень наскакивал и тут же отпрыгивал в сторону, то берендей пытался поймать, подтащить к себе, сжать в огромных объятиях.

Перевертень с визгом отлетел после шлепка назад, и тут же кинулся вновь на берендея. Этих секунд хватило для трех выстрелов, отбросивших перевертня в сторону. Глыбища мышц навалилась на поверженного оборотня, и после двух резких рывков из-за коричневатой спины выкатился круглый предмет. Рассыпались алые кляксы по дороге, оторванная голова перевертня застыла с разинутой пастью, медленно переходящей в человеческий рот.

Берендей обернулся ко мне, огромная махина, состоящая из мышц, клыков и когтей, нависла коричневой скалой. Тяжелое дыхание вздымало пластины груди, местами краснела не успевшая запечься кровь, в глазах огонь и ярость боя. Я невольно отступил от смертоносной глыбы, берендей ощерился окровавленными клыками.

Или улыбка, или угроза?

Из треска кустов вылетело обмякшее тело перевертня, берендей легко поймал на лету и с силой приложил об асфальт. Трещина пробежала до другого края дороги. Бессильно разметались мохнатые конечности, больше похожие на кряжистые корни дуба. Следом выпрыгнул ещё один берендей и, футбольным пинком когтистой лапы, отправил наполовину оторванную голову перевертня в высокий ивняк.

Когда он победно воздел в небо лапы, я сразу понял, кто из них Вячеслав, а кто Михаил Иванович. Быстро столкнули в канавы мертвых перевертней, даже присыпали землей — словно собаки шваркнули лапами на подмоченный песок.

Глава 20

Перекидывание обратно заняло чуть больше времени. Не смущаясь возможных машин, обнаженные берендеи копались в рюкзаках. На свет показались тельняшки, «пиксельки», кроссовки, «боксеры». Из пакетов вытащили пропитанные чем-то полотенца, влажная ткань смывала кровь, рваные раны затягивались на глазах.

— Что так долго? Целовались в кустиках? — Михаил Иванович натянул на грудь полосатую фуфайку.

— Михал Иваныч, как вам не стыдно такие вещи говорить?! Не было у нас ничего — я просто запнулся за корягу. Вы же знаете, что они не в моем вкусе! — взвыл Вячеслав надевая штаны.

По дороге валялись мелкие лоскутки ткани, с ними легко заигрывал ветерок. Кляксы на дороге и капли на подорожнике указывали на недавнее побоище.

— Ребята, а у нас тут неприятность, — проговорил я, показывая на простреленный бензобак мотоцикла.

Шальная пуля не задела берендеев, но всё-таки попала в «медведя». Как кровь из пробитого сердца сочились последние капли бензина.

— Дальше поедем на машине! — Иваныч поднял с земли брошенную фуражку и, слегка отряхнув, водрузил на кудрявую голову.

— Как на машине, а мотоцикл? — Вячеслав застыл с открытым ртом, не завязав последний кроссовок.

— Нужно чем-то пожертвовать — или нами, или мотоциклом. Ничего с ним не будет! Живо в машину, и фуражку тоже накинь! — Иваныч мотнул головой Вячеславу, и потом повернулся ко мне, — А тебе особое приглашение нужно? Хватай рюкзаки и на заднее сиденье! Пулей!

Я не заставил себя долго упрашивать, залез следом за похудевшими рюкзаками в душное нутро машины. Вячеслав погладил по баку мотоцикл, и со злостью швырнул шлем в кусты. Слегка выпустив пар, поднял с земли фуражку и накинул на голову.

В заурчавшей машине обнаружились сигнальные жакеты, которые дополнили маскировочный наряд. Если сильно не приглядываться, то вполне сойдем за экипаж ДПС. Штрафов конечно не наберем, но будем менее заметны для окружающих. Всегда замечал, как люди отводят глаза, когда милицейская машина проезжает мимо.

Иваныч вывернул руль, и машина обогнула мотоцикл. Вячеслав горько вздохнул и не отрывал взгляда от бокового зеркала, пока мы не нырнули за очередной поворот.

— Не вздыхай, ничего с ним не случится! Такой приметный не пропадет из виду, — Иваныч коротко взглянул на пригорюнившегося Вячеслава.

— Да не пропадет целиком, а частями замучаешься собирать потом по местным доброхотам! И не трави душу, Иваныч, Федя потом это сам сделает, когда узнает, что бросили мотоцикл на растерзание! — Вячеслав вздохнул, — Самого бы Федю увидеть, а мотоцикл и новый можно собрать. По старым чертежам.