Веди, княже!

Гнулись и скрипели весла в руках не знающих усталости дюжих гребцов, из-за спины слабо доносился гул страшного морского сражения. Великокняжеская ладья, будто пущенная из тугого лука стрела, стремительно неслась уже в открытом, распахнутом для нее во всю ширь море…

Микула вложил в ножны меч, вытер со лба обильно выступивший пот, огляделся по сторонам. Палуба дромона была густо завалена трупами, в нескольких местах на корабле бушевали пожары, Дружинники спускали в ладьи раненых товарищей. Из чрева дромона доносились частые удары секир — это русичи, не надеясь на огонь, который могли потушить высадившиеся с других кораблей ромеи, прорубали в днище и бортах дыры.

Участок моря, откуда совсем недавно шла на прорыв ладья тысяцкого, был густо затянут дымом, в котором пылали или, уже догорая, чадили десятки русских ладей и насадов. Серую дымную пелену во всех направлениях прорезали багровые сполохи от выпускаемого из метательных труб-сифонов струй «греческого огня». Горели или медленно погружались в воду с прорубленными днищами несколько захваченных русичами в бою византийских трирем и дромонов. Немало носилось по волнам пустых памфил и хеландий, экипажи которых были полностью уничтожены в рукопашных схватках. А через бреши, пробитые в некогда сплошном строю окружившего славян ромейского флота, вырывались на морской простор группами и в одиночку русские ладьи, уходя из уготованной им византийцами смертельной ловушки. Нельзя было медлить и тысяцкому с его воинами.

Микула стер непроизвольно вспыхнувшую на лице радостную улыбку, взглянул на стоявшего рядом сотника.

— Всем в ладьи! И скорей из этого проклятого богами места!

Любовно разглаживая бороду, протовестиарий [12] Феофан, под командованием которого находились все отправленные против князя Игоря византийские силы, рассеянно слушал приглашенных в его каюту полководцев и сановников. Он уже изрядно устал от произносимых ими льстивых и хвалебных речей, его клонило в дремоту от вкрадчивых, ласковых голосов. Как хотелось ему остаться одному, насладиться тишиной и покоем! Что мог услышать он от присутствовавших нового или полезного? Все было известно и предельно ясно без лишних слов и объяснений.

Флот язычников вчера утром был окружен, часть его сожжена и потоплена, остаткам варваров удалось прорваться и рассеяться по морю. Византийские корабли до самой ночи преследовали их, однако быстроходные, управляемые опытными мореходами славянские ладьи было не так просто настичь. Сейчас Феофан должен был решить, как ему обезопасить границы от нападения со стороны уцелевших после вчерашнего разгрома варваров.

— Патрикий Барда, что донесли капитаны посланных вдогонку за язычниками кораблей? — не поднимая от пола глаз, спросил Феофан у одного из присутствовавших.

— Русы ушли в трех направлениях. Основная масса скрылась в малоазиатском мелководье, незначительное число повернуло обратно к русским берегам, остальные направились в сторону болгарского побережья. Суда варваров легки и быстры, как чайки, желание оторваться от погони удесятеряет силы гребцов, поэтому мы смогли догнать и захватить лишь несколько вражеских кораблей.

Рука Феофана замерла на бороде, он посмотрел на собеседника.

— Патрикий, вчера мы не смогли полностью уничтожить варваров, хотя это было вполне в наших силах. Правда, нам удалось главное — спасти от их вторжения столицу, однако побережью империи все еще грозит опасность. Русы храбры и отважны, они обозлены неудачей и гибелью товарищей, а посему страшны вдвойне. Вот почему мы обязаны догнать и разбить варваров окончательно, истребить их до последнего. Самые многочисленные и опасные из них те, что уплыли к берегам Малой Азии. Поэтому ты и доместик [13] Иоанн отправитесь против них.

Барда низко склонил голову, приложил к груди руку.

— Твоя воля будет исполнена, протовестиарий.

— Даю вам половину флота. Берите лучшие корабли и как можно скорее настигните варваров. Выступайте немедленно. Император и я ждем от вас известий о победе.

К удивлению Феофана, ни один из названных им полководцев не тронулся с места. Переступив с ноги на ногу, патрикий Барда нерешительно посмотрел на протовестиария.

— Прости, мы не можем выступить в погоню так быстро. Своими стрелами русы перебили вчера половину гребцов, оставшиеся изранены, устали, не в состоянии даже шевелиться. Им нужен хотя бы кратковременный отдых.

Лицо Феофана нахмурилось.

— Мне докладывали об этом, и я велел вместо убитых гребцов приковать к веслам пленных варваров. Выполнен ли мой приказ?

— Да, протовестиарий. Но пленные русы не желают грести.

Феофан рассмеялся.

— Не желают? Так заставьте их! Или считаете, что кто-то добровольно сядет на скамью гребца-невольника? Прикажите распять на глазах у всех парочку самых строптивых, и пленные будут грести лучше, чем на собственных лодках.

— Мы распяли дюжину, однако русы и не помышляют брать весла в руки.