Веди меня, ветер!

Риаган опустил подол моей ночной рубашки и поднял меня на руки. Он нес меня в домик, а я обнимала его, утыкаясь носом ему в шею. Он спустил меня на пол в моей комнате. Я потянулась к нему. Он остановил меня жестом и ушел. Совсем. Из домика.

Риаган избегал меня. Старался не подходить близко, не прикасаться, и, по возможности, не смотреть. Когда он был рядом, воздух между нами уплотнялся до такого состояния, что начинал потрескивать молниями. Как перед грозой.

Вечерами я по-долгу ворочалась в кровати, стараясь унять томящееся тело, сбрендившие окончательно чувства и рвущийся в соседнюю комнату разум.

Днем мне очень не хватало наших бесед, вечерних прогулок и чаепитий на крыльце. Я скучала по Риагану. Теперь я просиживала вечера с кружкой в руках на ступеньках одна в надежде, что он выйдет и просто посидит рядом. В последнее время в лице Риагана у меня появился друг. Человек, в обществе которого стало необычайно уютно и легко. Мы дурачились, шутили и разыгрывали друг друга, подтрунивали, смеялись.

Почему между нами все сломалось? Что я такого сделала? Я не понимала.

Мне казалось, что я готова шагнуть дальше в наших отношениях. И я показала это Риагану. Почему он больше не приходит поболтать? Может я как-то неправильно показала? Обидела его чем-то? Или ему не понравилось целовать меня… Ну да, я не умею. Но ведь могу научиться!

Нет. Дело не в последнем. Я ему нравлюсь. Я ведь чувствую. И не так, как с Миканом. Там я больше додумывала, чем было на самом деле.

Тогда почему?

Почему он не приходит?

День ото дня мне становилось все более не по себе. Мне начало казаться, что отношения с Риаганом пошли по тому же пути, что и мои неудавшиеся отношения с Миканом. Я начинаю лихорадочно соображать, как же ему понравиться, и как сделать так, чтоб он от меня не отдалялся. А он смотрит на меня извиняющимся взглядом и отгораживается.

Я готовилась к разговору. Я не собиралась оставлять все так! Если есть шанс вернуть все и сделать как раньше, я хотела им воспользоваться. Пусть скажет, что его отталкивает. По крайней мере, если все закончилось, я буду знать и не буду питать пустых надежд. Я потратила на них большую часть своей жизни.

Риаган как всегда в последние дни до самой ночи пробыл на стройке. Он сидел на кухне и медленно жевал свой ужин, разглядывая сонную муху, сидящую на скатерти.

Я собралась с духом и шагнула к нему.

– Риаган, – я тронула его за рукав и он поднял на меня взгляд. – Риаган… Я…

Ох, на деле это сложнее, чем кажется. Я проиграла в голове свой монолог несколько раз, но сейчас, когда он смотрел мне в глаза, память моя начисто стерлась. Стройный ряд фраз и вопросов смешался, спутался словно клубок пряжи, которым вдоволь поигрался кот. И я тщетно пыталась отыскать в этом ворохе кончик нити.

Риаган молчал и продолжал путать мой злосчастный клубок.

– Я хотела сказать… Я не понимаю, почему ты ушел… И не понимаю, почему ты сторонишься меня. Я бы очень хотела, чтоб все было как раньше. Тогда у реки мне было с тобой очень хорошо. Но то, что я чувствую – это совсем не так, как с Миканом… И я…

Взгляд Риагана вдруг потяжелел. Я осеклась.

Риаган встал из-за стола.

– Не понимаешь? Я не могу слышать от тебя: «Микан то… Микан се…». Ты тянешься ко мне, но продолжаешь сравнивать меня с ним! Я так и вижу, как ты мысленно добавляешь монетки на чашу весов одного из нас, потом другого… Хватит сравнивать меня с ним! Я не такой. Я не белый и не пушистый.

Я хотела было сказать, что и не жду от него, что он станет белым и пушистым. И что монетки в его чаше давно перевесили, и что я очень не хочу его потерять. И придя сюда, я всего лишь и хотела это сказать. Я открыла было рот, но Риаган прервал меня.

– Знаешь, в чем главное различие между мной и им? Твой Микан никогда не смог бы увидеть в тебе свою пару. Нет. Он вообще не видел в тебе женщину. Ты для него такой же белый и пушистый котеночек. Сюсипусечка. – он подошел очень близко и оперся о стол, нависая надо мной. Столешница чувствительно упиралась мне спину давая почувствовать, что отступать некуда. Но я и не собиралась. Риаган продолжал. – А я вижу перед собой женщину, которую мне до одури хочется прижать в углу и ласкать, пока звезды перед глазами не замерцают.

Я смотрела в его глаза. Вся веселость и легкость слетели с него, обнажив сомнение, желание и мучительное ожидание.

– Я не согласен, занимаясь с тобой любовью, сомневаться каждый раз, а не о Микане ли ты думаешь, пока стонешь подо мной.

Я снова открыла рот, чтоб заговорить. Сказать, что во время нашего поцелуя я была полностью с ним. И готова была и дальше быть полностью с ним без чьей-либо тени между нами. Я протянула руку, чтоб погладить его по лицу, но он перехватил ее. Он перебил меня снова.