Ведя Взмокин – наш товарищ

–Ну хорошее же – я задам тебе задачу. Сделай… – на мгновение Зергер задумался – сделай кому-нибудь хорошему что-нибудь приятное! Подари Веде Взмокину Цветок Гармонии.

Гирза-Мара остолбенела:

– Проси другое.

– Нет, мне нужно именно это – подари Веде цветок Гармонии; а если он не твой, сделай кому-нибудь что-нибудь приятное! Гониденеку, например.

Гониденек чуть не умер – от страха; он и думать-то не смел что-либо требовать от Гирза-Мары. Но та пристально глядела на Зергера. И говорила – тонким, пронзительным голосом:

– Как ты смеешь у меня, у бесконечной Гирза-Мары, просить хорошего для других! Ты, жалкий отец жалкой смерти, привыкший копаться в глине, жалкий создатель жалких творений! Или ты не видишь, что я – Гирза-Мара? Я могла бы возвысить тебя бесконечно – но ты, глупец, пожелал требовать что-то для других! Хорошего тебе захотелось?! Да знаешь ли ты, что я, Гирза-Мара, бесконечно могущая уби…

– Хватит, Гирза-Мара, – раздался голос. Вор-Юн-Гак был явно недоволен. – Оставь свое красноречие.

В ярости Гирза-Мара разорвала свое тонкое, статуэтковидное обличие и превратилась в огонь; огонь превратился в гору; гора – в чудовище, покрытое шипами, безудержно злое, но неспособное что-то сделать. Чудовище замычало и превратилось в ровнежгу – птицу без головы и тела, плоскую, как платок. От ее крыльев сыпало чем-то невидимым и нехорошим, черной силой; ровнежга в два счета облетела все пространство, сложилась пополам и пропала…

– Грустит подлое созданье – сказал Зергер.

– Я весь в мурашках от ее имени – признался Ведя. – Что вообще значит «Гирза-Мара?»

– Сейчас пока ничего – в существующих языках нет такого слова; но на том языке, который еще будет, это значит «Алчущая Скорби». «Гирза» будет значить «алчущая», «мара» – скорбь, печаль; впрочем, это можно понимать и как зло. А тот, кто жаждет зла, ни за что не станет делать что-то истинно хорошее.

– А как ты понял, что она по-настоящему алчущая, а не притворяется?

– Я вспомнил ту проклятую Тень, названную точно так же. Вор-Юн-Гак немного проболтался.

Ведя почесал затылок – мокрый насквозь:

– А вдруг он, этот подлый Вор-Юн-Гакник… специально проболтался? С подвохом?

– Очень может быть! – согласился Зергер.

– Так мы уже победили или нет еще? – раздался тоненький и хрипловатый голосочек. Гониденек все время просидел под спиной Сокола Авужго, надежно укрытый густой шерстью, и только сейчас выглянул. Впрочем, Авужго тоже спрятался – сунул голову в живот.

– Кто это «вы»? – поинтересовался Зергер – Разве «вы» что-либо делали?

– Ну я делал это самое… Я советы полезные давал!

– Ну и что ты посоветовал полезного?

– У меня колючка под самым хвостом застряла! – пожаловался Гониденек.

В этот момент решетка огня дрогнула и породила мрак.

Ведя Взмокин, Зергер, Сокол Авужго и Гониденек оказались на поле, бескрайнем, как математическая плоскость; кругом не было ничего кроме голой поверхности с едва заметными впадинами. Над «полем» висело «небо» – полотно белесого цвета.

С «неба» слетела ровнежга (вся в складках и трещинах, словно мятая бумага) и зачирикала:

– Я – не дала тебе того – что ты просил – Зергер. Но – если тебе так нужен Цветок – Гармонии для Взмокина – так пойди и возьми. Пусть Взмокин – отнесет его на свою жалкую землю.

– Чем это вам наша земля не нравится? – обиделся Ведя.

Ровнежга издала писк (засмеялась?) и произнесла:

– Вы, Взмокины – жалкий и пустой народ, глупый – до невероятности. Своим глупым трудом вы – смеете противостоять великой силе – которой я служу. Вы мешаете мне – очень – своим жалким созиданием. От вас я так – измотана. Единственная радость мне – видеть, как вы ежегодно страдаете от воды и без воды.

Ведю вдруг осенило:

– Так это ты, леталка, насылаешь на нас град, а потом засуху?! Ты сыплешь снег летом?!! Наводнениями развлекаешься?!!! Ах ты, ты… да я тебя,… да мы тебе…

– Странно, что вы все еще живы. – сказала ровнежга.

– Я тебе морду набью! – пообещал Ведя.

– Ну что ж, – зашелестела ровнежга – попробуй. Только вот сперва разбери-ка мусор.

Ведя Взмокин хотел сказать что-нибудь сильное – но в этот момент с неба, в ста шагах от них, посыпался жуткий ливень. Сверху вниз падала пропасть вещей: круглые, плоские, пузатые, извилистые – металлические изделия; глыбы, валуны, каменные плиты; бревна и коряги длиной в три дома.

Все это нападало в беспорядке, а потом собралось в кучу и стало вибрировать. Один за другим, строй за строем, из вертящейся кучи вылетали готовые твари – здоровые, с руками ногами и головами, собранные из всего подряд.

– Мы их что, победить должны? – спросил простодушно Авужго.

– Видимо, да, если только мы не хотим дезинтегрироваться! – отозвался Гониденек и опять полез за спину Авужго.

Но Ведя вытащил Гониденека оттуда, говоря:

– Да ты что, дружочек, тут же никто по-настоящему не умрет – до конца всей этой истории. Мы же в мире, где настоящая смерть отсутствует. Вряд ли они нас … убьют.

Гониденек вертелся:

– Зато раздавят.

На них надвигалась толпа рыцарей – грохочущая и плотная.

Ведя стал соображать: