Ведя Взмокин – наш товарищ

Еще бы! Утро еще не наступило, а уже перед его ногами блестит золото – маслянистое, чистейшей пробы. Бери сколько хочешь и не думай о хозяевах – хозяева заняты исключительно тем, что добывают новое золото. Старое им уже неинтересно. Гониденеку не надо было ловчить даже чуть-чуть. Он просто сгребал да сгребал себе потихоньку, из одной кучи, из другой, и в скором времени получил уже столько, что не знал где прятать. На золото он приобретал всякие полезные вещи – главным образом, сладенькое. Еще ему нравилось играть в призрачные игры на экранах и вдыхать винных аромат. Один раз он так надышался, что захмелел. Во хмелю ему понравилось еще больше.

– Ой, какие тут все хорошие – и конфеты хорошие, и дороги хорошие, и золото хорошее, и я сам хороший-хороший…

От вина Гониденеку хотелось танцевать – он прыгал в одну сторону, другую, подворачивал лапы, вертел туловищем и хвостом. В самом деле, почему не потанцевать, если хорошо?

В голове его вертелась одна старинная песня:

Угадайте – где я? Кто я?

У меня особый вкус:

Изнываю от покоя,

Если грустно – засмеюсь.

Я в трущобах, я в конторах,

На приемах во дворце,

Я в солидных разговорах

С умным видом на лице.

Не сижу за пыльной партой –

От наук давно б зачах.

Ворожить гадальной картой

Обожаю при свечах.

Я народу очень нужен.

А не нужен – навяжусь!

И босой пройдя по лужам,

Ни за что не простужусь!

На следующий день у него везде болело («ой, какой же я несчастный!»), но запах золота избавлял от страданий. Гониденек шел, пошатываясь, к старой или новой куче; если рядом был хозяин, молча отпихивал его (хозяева попадались сплошь мелкие, слабые, по колено Гониденеку), а потом, после долгих рассуждений о смысле бытия, запускал в золото лапки.

– Существуют же, которые дергаются, дергаются… которым вечно что-то нужно (он имел в виду Вор-Юн-Гака и Ведю Взмокина с Зергером). Я вот, например, не дергаюсь, я просто беру свое. Ну и что, что я такой? Все в некотором роде имеют некоторые… да. Тут и говорить нечего. Хорошее место, только земля иногда трясется…

В Золото-Создающем мире был какой-то подвох. Но Гониденек не замечал этого.

Берестон с Ведей и Зергером летел вперед. Пространство, куда Подлый Хитрый Змей засадил Авужгу было на редкость закрученное, из-за чего часто приходилось пролетать мимо одной и той же звезды.

– Многие космические объекты – объяснил Зергер – находятся в движении, они вращаются, вращаются под действием внутренних и внешних сил, порой разлетаясь или сталкиваясь друг с другом. Но существуют и неподвижные миры – не такие, как у Вор-Юн-Гака, с управляемым временем – но поистине неподвижные, где ничего не рождается, лишь гниет. Я уверен, наш Сокол Авужго как раз в таком мире, где изначально было полно всего приятного и свежего, но…Посмотри-ка, Ведя – что это там за тарелка с тиной?

Впереди висела огромная плоская спираль, действительно напоминавшую тарелку или блюдце. Почти целиком ее заполняла мрачная буро-серая-зеленая масса, покрытая впадинками и бугорками. Масса была неподвижна.

– А ты уверен, что искать Авужгу надо именно здесь, в этой луже? Но где же тут приятное?

– Оно испортилось. Приятное появляется лишь однажды, а потом лежит, нисколько не обновляясь. Видишь, Ведя, эти многочисленные бугры, покрытые тиной? Это тела любителей приятного. Надо найти то, которое более всего похоже на приятеля нашего, и вытягивать его. Ведя, ты управляй, а я объясню веревке.

Зергер нагнулся к веревке, скрутившейся в клубок и начал быстро-быстро объяснять ей. Веревка долго соображала, но в конце концов скрутилась в петлю нужной формы – такой чтоб поймать и вытащить без повреждения.

– Ну что, товарищи, давайте целиться.

С первого раза Зергер вытянул бочку.

Со второго раза – сундук старинный. Панцирь и бочку сбросили вниз.

А в третий раз веревочка поймала нечто колючее и не отцеплялась. Она натянулась как струна. Берестон своротило набекрень, чуть ли не вверх ногами.

Из пузырящейся жидкости поднималось огромная хрипящая туша, с шипами по всей спине.

– Нет, это точно не Авужго! – крикнул Зергер и отсек веревкин узел. Берестон отбросило на тысячу шагов. – Это какая-то отсталая форма жизни.

Ведя глядел вниз – всюду тина, тина, одна сплошная тина.

– А вон там, Зергер, посмотри – пень торчит с плесенью на носе. Это вроде Соколавушкин нос.

– Разве это нос? – это скорее ухо с прыщами. Сейчас проверим!

Веревка запуталась на пне.

Пень вздохнул и произнес:

– Эх, кабы малинки бы…А пиво мы не дуем, не думаем …

– Думаю, надо тянуть – сказал Зергер. – Раз-Два!

Дернули раз – показались плечи; дернули другой раз – выпрыгнул живот. А после третьего раза – чпок-к!! – Авужго летит спиной к звездам и рассуждает:

– Когда б не комары да муки, то жить было бы спокойно…