Ведьма

– А кто мог зарабатывать тогда? Кто мог мне позволить вести частную практику? Я столько лет просидел в обычной районной поликлинике, пока меня не перевели…

– Куда?

Чавачин промолчал.

– Ну, не жмись, волшебный настройщик роялей!

– Попрошу без амикошонства, любезнейший! В тюремный медицинский кабинет меня перевели. И не куда-нибудь, а в передовую колонию области, чтобы вы знали!

Рустам Имранович едва удержался от смеха.

– После смерти на ваших руках первого секретаря обкома в другую вас перевести и не могли! Да, сильно вас жизнь потрепала. Что еще вы умеете своими тонкими пальцами? Женщины, наверно, от вас без ума…

Чавачин не ответил, лишь заскрипел зубами. Казалось, он сейчас разрыдается или на худой конец выдернет из-под пивных бокалов плетеную скатерть.

Михаил решил вмешаться:

– Друзья, успокойтесь. Мы все что-то умеем, и все мы, наверно, хороши каждый в своей области. Иначе мы бы здесь не сидели, правда? Поражать публику талантами будем на съемочной площадке, а здесь мы просто отдыхаем. Во всяком случае, я пришел сюда отдыхать и слушать, как вы ругаетесь, совсем не хочу.

Чавачин все же заплакал. Правда, гораздо скромнее, чем ожидалось. Он отвернулся к стене, на которой висела какая-то плетенная из соломы хитрая японская картинка в рамке, закусил губу и тяжело задышал. Впечатление это производило почти сюрреалистическое, но никто и не подумал старика утешать.

– А ты сам что думаешь, Миш? – спросил Рустам Имранович. – Миротворец ты наш…

– О чем?

– О том, что имеет смысл? Лечить, копаться в чужих головах, разговаривать с духами? Зачем мы вообще здесь?

Михаил вздохнул. Идиотский вопрос.

– На эту тему можно писать диссертацию, Рустам Имраныч. Если нужно забраться в голову к убийце, чтобы спасти его будущую жертву, я заберусь к нему в голову и даже не задумаюсь. Если нужно поговорить с мертвыми, чтобы успокоились живые, я не побоюсь выглядеть смешным и поговорю. Ну, что еще?.. – Он пожал плечами.

Имрановичу этого было мало.

– А как насчет славы и фанфар?

В этот момент к столу вернулся колдун Иванов. Он выглядел немного бледным, но все же посвежел и готов был к новым свершениям. Очевидно, успел опорожнить желудок. Он услышал только последнюю фразу и не замедлил отреагировать:

– Да! Славы и фанфар мне! И можно без хлеба!

– Помолчите, юноша, – отрезал Рустам Имранович. – Так что, Миш? Будем биться за славу, за имя или за то, чтобы успокоились живые?

Михаил пристально посмотрел ему в глаза. Впрочем, Имранович довольно удачно выставил защиту.

– Я биться не буду, – сказал Миша.

Рустам Имранович улыбнулся. Ответ его удовлетворил. Он уже хотел что-то сказать, но снова вмешался Черный Колдун:

– Кстати, об успокоении живых. Завтра нас ожидает полная жопа… Я прошу прощения у дам. – Он прищурился и приложил палец к губам. – Я общался со своим магическим кристаллом…

– Ай, я тебя умоляю, Слава! – воскликнул Имранович.

– Хорошо, уговорили… Я краем уха слышал от ассистентов, что завтра нас повезут в лес, где порезали кучу людей. Нашинковали просто в капусту, порубали на куски и побросали по колодцам. Вот будет развлекуха!.. Кто-нибудь еще будет суши?

15. Бомж

Начался первый серьезный и утомительный съемочный день. В гости к телевизионщикам пожаловал бывший капитан уголовного розыска Валентин Баранов. Его появление на съемочной площадке чем-то напоминало первое появление в кадре незабвенного балабановского «героя нашего времени» Данилы Багрова, обещавшего кирдык Америке. Валентин вошел в павильон, сверившись по бумажке с адресом и чертежом, и, раскрыв рот и озираясь вокруг, стал пробираться поближе к комнате участников.

В отличие от Данилы ломать он ничего не стал и по морде, следовательно, не получил.