Ведьма

Ага. Что она умеет, члены бригады, работающей на кастинге, включая покойную Ирину Королеву, так толком и не выяснили. Они поняли, что при появлении Кремер в любом помещении поднимается температура, что иногда волосы встают дыбом и учащается сердцебиение, но, о чем все это может свидетельствовать, почему эта даже не пытается пресекать или хоть немного ограничивать свое вредное воздействие на окружающую среду, никто до сих пор не сумел понять. И сама госпожа Кремер не торопилась развеять сомнения.

Могла ли эта черная дамочка укокошить Королеву на расстоянии, не прибегая к прямому физическому воздействию? Как говорится, «х… его знает, товарищ капитан». Впрочем, «могла ли» – только часть ребуса. Вопрос «почему?» не менее актуален, если не более…

Так, идем дальше. Рустам Имранович Шайдуллин, скромный седеющий тип без семьи, детей и прочих психических отклонений. Не замешан, не состоял, не запятнан, одобрял, голосовал, колебался только вместе с генеральной линией партии… Бла-бла-бла, словом, все понятно. Хотя и у него есть чем полакомиться: если верить наблюдениям Михаила, Шайдуллин весьма нетерпим к чужому мнению, причем иногда нетерпим настолько, что может и засветить промеж глаз. С другой стороны, кто из нас без говнистых страниц в амбулаторной карте?

Что там еще есть? Чавачин… Пожалуй, уже неактуален, да и слишком невзрачен для амплуа злодея. Ха-ха, Чавачин – невзрачен… Стихи, однако. Чем-то он напоминает деревенского знахаря, к которому ходит лечиться вся местная глухомань, лишенная не только медицинского обслуживания, но и телефона, с помощью которого это обслуживание можно было заказать. Мужик весьма органично смотрелся бы в лаптях и онучах, в длинной рубахе, подвязанной бечевой на пузе, с жестяной кружкой и стетоскопом. Целительный сюр, елки-палки… Нет, он не злодей.

А кто злодей? Славик Иванов с его колдовскими понтами и обсосанным мундштуком? Таня и Валя, две девочки-припевочки, которым одного удачного опыта общения с бабайкой из-под кровати оказалось достаточно, чтобы считать себя последовательницами Ванги? Эти двое, как их там… Сергей Никанорович и Наталья Платоновна. Гоголевские старосветские помещики, мать их. Кто еще? Кабирова?

Вот Фатима Кабирова – это, черт возьми, сильно, это почище не только «Фауста» Гете… Эта как начнет что-то по-своему лопотать, прыгая вокруг тебя с бубном, так сразу вся жизнь твоя у тебя перед носом проносится от рождения до настоящего момента… Баранов сам этого не испытывал в полной мере, но ему хватило рассказов членов съемочной группы и лишь одного короткого дефиле мимо этой странной женщины, чтобы понять: эта может все. Впрочем, вопрос «Зачем ей это все?» по-прежнему актуален.

Валентин закрыл папку, отодвинул ее от себя и начал массировать глаза. Бесполезно искать эту черную кошку в темной комнате, по крайней мере сейчас. Надо ждать, когда (и если!) злоумышленник раскроется снова, даст о себе знать. Пусть даже при этом нарисуется новый труп с признаками сильного душевного волнения, вызвавшего перекрытие сердечных клапанов. А что еще делать?

Он снова подошел к окну, перекурил. На уровне второго этажа растительность была довольно густая – Валентин мог протянуть руку и коснуться ветки клена. Он таким образом словно здоровался с ним, и клен благодарно кивал ему в ответ. Трогательный и интимный ритуал… Баранов много лет воевал с соседями за право видеть у себя в квадрате окна это дерево, и статус мента-сыскаря являлся серьезным подспорьем: как говорил Аль Капоне, доброе слово и пистолет гораздо эффективнее, чем просто доброе слово, и даже сейчас, после увольнения из органов, репутация отчаянного парня ему помогала. Но конечно, ничто не вечно под луной.

Он снова сел за стол. Протянул руку к пресс-папье. Это был стеклянный шар с миниатюрным заснеженным храмом Христа Спасителя внутри, который он привез из Москвы пару лет назад. Он ездил от своего отдела на какой-то семинар, названия и целей которого уже не помнил, три дня подряд торчал в душных офисах на Петровке и не успел прикупить никаких сувениров для семьи. Уже в последний день перед посадкой на поезд выскочил на Манежной выпить пива и по ходу дела купил несколько сувенирных безделушек у торгашей возле Исторического музея. Одну из них оставил у себя. «Нравится мне эта хрень», – смущенно сказал тогда жене.

Возле пресс-папье лежала другая «хрень» – капсула с «водой из Иерусалима», которая после разоблачения Михаила Поречникова в мгновение ока потеряла свою чудодейственную силу. Теперь Валентин не носил ее всюду с собой, как раньше. Не мог. Он понимал, что ведет себя глупо, тем более что Михаил вполне убедительно доказал: сила таится не в предметах, а в смыслах, которыми мы их наделяем, точнее – в наших головах. Он ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал себя так, словно его застали за мастурбацией.

Тьфу, блин, старый хрыч, у тебя уже дочь скоро замуж выйдет!..

Ладно, хватит лирики. Включай свои закисшие мозги, включай на полную мощность!