Ведьма

Наслаждаясь беседой и взаимопониманием, они неспешно покончили с пирожными и кофе. Не переставая восхищаться тайнами старых мастеров и теорией струн Вселенной, не замечая дождя, зашли в магазинчик, так, на всякий случай.

Вспомнив, что коньяка много не бывает, неожиданно для себя Алекс взял три Арарата, закуску и провиант для воинской части на неделю.

«Коньяк, если его вовремя подливать, из студеного ноября запросто делает май, на дворе только октябрь, так что перспективы у нас – блестящи», – здраво размышлял он.

Не прерывая дискуссию и обвешанные пакетами как прошоперы, они добрались до самой обычной квартиры.

Глава 3.

Лифт.

Шестой этаж.

Дверь за ними захлопнулась, отрезая начальный этап.

Как зашли в палаты, она – глаза в сторону и чувствует себя неловко – нечасто, значит, в гостях у посторонних мужчин бывает.

На хоромы не смотрит, ярлык не клеит.

По квартире ходишь как по минному полю: осторожные взгляды, обезоруживающие улыбки – словно в гостях, а не у себя.

Чуть пригубив коньяк, и еще пару раз по чуть-чуть, и еще по глоточку…

Чувственный, эротичный изгиб губ. Зовущий.

Рука к руке.

Кончики пальцев пробежали от плеча к ладони.

Легкий испуг от прикосновений.

И…

То ли Струны сработали, биохимия, или нашла душа родственную душу и совпали вибрации…

Глаза в глаза.

Открывалась бездна.

Сами собой пали запреты и джинсы.

Парочка, увлеченно обсуждая нооосферу Вернадского и гипноз, (коим, якобы, обладал собеседник) забралась в кровать.

Обезумевшая от близкой свободы и нестерпимого ожидания высоко вздымалась грудь, готовилась выбросить на берег цунами страсти и снести ненужные разговоры…

Тело скрипачки жаждало поглотить говоруна целиком, но… нежданно прервавшись, она поднялась, явив миру свою нагую красоту, открыла сумочку и натянула длинные полосатые гольфы.

– Пеппи Длинный Чулок? Будем играть в похождения не Бременских музыкантов? – гадал хозяин.

– Секрет. Пока сам не испытаешь – не поймешь. А сейчас, хочу гипноз, – неожиданно потребовала студентка.

– Зачем оно? У нас вся ночь впереди… Может, другого? Ведь есть у меня…

– Гипноз давай, – настаивала скрипачка. Ее роскошная грудь приблизилась, почти касаясь его лица, снеся сомнения с легкостью атомного ледокола сокрушающего хрупкий лед.

– Мышцы лица медленно расслабляются, уходит напряжение и лишние мысли. Дыхание спокойное. Твои руки становятся теплыми и тяжелыми, – начал Саня, никак не совладая с соблазном форм и растущего давления… – От моих ладоней идет тепло. Ты начинаешь ощущать его в районе пупка. Ты полностью расслаблена и дышишь низом живота. Тепло моих рук распространяется кругами, оно проникает вглубь, ласкает и пробуждает скрытые, дикие желания, – он кончиками пальцев начал рисовать круги на плоском животике.

За ними дрожью бежали ее ощущения.

Он широко раскрыл ладонь, направляя свои посылы через нее, и почувствовал легкое жжение.

«Пошло», – понял он.

– Они наполняют тебя близким, зовущим, столь желанным наслаждением. Коленки сгибаются, ножки слегка раздвигаются… Дыхание становится глубже. Ты расслабляешься и раскрываешься навстречу. Ты хочешь и ждешь. Ты очень хочешь. Тебя поглощает желание, оно становится непреодолимым. Дрожь и горячие волны желания наполняют тебя, пронизывая все тело, – кажется, он и сам заводился, – снизу доверху. Ты готова, хочешь и ждешь. И горячее наслаждение слегка прикасается к тебе, медленно входит и наполняет всю тело, – колдовал он.

– Ах-амм… Ах!!! – вырвались в окно крики, которые, казалось, разбудили девятиэтажку.

Взлетели уснувшие, было, голуби.

Алекс отшатнулся и с изумлением взглянул на фею, улетевшую в Нирвану.

Широко открытый рот, затуманенные, совершенно обезумевшие глаза. Ее раскрытые бедра ритмично поднимались, обнажая манящее, чуть раскрытое таинство.

– Так я еще не там, – растерянно пробормотал гипнотизер, – мама моя дорогая, ничего же еще не было! Ни единого духасвятого прикосновения! Святоша я, хоть сейчас на икону – Далай Лама, я, Папа Римский – благородны мы во всем!!!

Саня поочередно поцеловал соски, подул на них охлаждая, лег и прижал весом своего горячего тела, приподнялся и опять подул.

– Еще, еще, – металась по кровати скрипачка.

Он прижался бедрами и слегка коснулся ее сокровенного, нежно скользя по поверхности, едва погружаясь и сразу выходя, и снова скользя.

Вверх, вниз.

Чуть вглубь.

Вверх, вниз.

Ее громкий стон сорвал препоны, горячая плоть поднималась навстречу и звала, звала.

Ритмично, но медленно, он начал погружаться в нее, постепенно наполняя собой.

С каждым разом впиваясь в нее все глубже и жестче, соединяясь с ней, и сливаясь в единое целое.

Животные стоны, хрипы, стенания.

Теперь он уже не слышал ее крика, и не замечал своего: безумные ощущения стерли контроль, время и поглотили обоих.

– Еще. Еще-е-о-о!!! – завывала девушка, разрывая темноту и спину.

Говорят, у музыкантов сильные и чувственные пальцы.

Нет, дорогие мои. Кто отвлекается на столь второстепенные признаки, скрывает главное – то, что у них действительно сильное и чувственное!