Ведьма должна умереть!

Варвары довольно быстро собрали юрты и устроили их на повозках. Через полчаса лагерь превратился в поток едущих возов. Самая большая юрта, в которой Солонго лечила Велу, не разбиралась. Она оказалось одной огромной повозкой. По бокам к ней прикрепили несколько колес, а впереди впрягли пару десятков быков, которые неторопливо повезли это сооружение по подмерзшей осенней земле. Равнина, которая простиралась до Ниганских гор, была ровной и плоской как стол. По словам гнома, степь по которой мы ехали, была даже лучше многих дорог Империи.

– Как думаешь, ведьмаки не надумают сунуться сюда вслед за нами? – спросил Габи у меня. – Нам повезло ускользнуть прямо у них из-под носа. Будь я на их месте, меня бы это разозлило.

– Надеюсь, что нет, – пожал плечами я. – Солдаты были не очень настроены идти воевать в Вог, а магия ведьмаков тут не действует.

Гном с сомнением покачал головой:

– Даже если они и не хотят войны с кочевниками, никто им не помешает пустить по нашим следам небольшой отряд.

На это я ничего не ответил. Гадать, будут ли нас преследовать за границами Империи или нет, я не хотел, а двигаться быстрее, чем ехала юрта с Велой мы все равно не могли. Оставалось лишь положиться на удачу.

Наше путешествие и вправду не отличалось особой скоростью. Юрта-повозка, которой правили две неразговорчивые женщины, задавала скорость всем остальным. Пустись солдаты по нашему следу, они настигли бы нас уже давно. Но все пока было тихо и спокойно, хотя гном продолжал недоверчиво вглядываться в каждый силуэт всадника на горизонте. Я же доверился кочевникам – если бы кто-то следовал за нами, они узнали бы про это первыми.

Оказалась, что старуха-шаманка приходилась матерью Гирею и довольно умело управляла кланом, когда тот отсутствовал. А такое происходило практически ежедневно. Пока табор кочевников неспешно двигался по равнине в сторону столицы, мужчины ежедневно уезжали то для охоты, то для тренировок или объездки лошадей. Обычно они возвращались к вечеру с мясом и кобыльим молоком. Обязанность доить кобыл у кочевников была закреплена за мужчинами. Как охота и присмотр за лошадьми. А вот все прочие хозяйственные работы выполняли женщины.

Больше всех таким разделением труда была недовольно Вела. Маг ей поддакивал, Габи кажется, был не против того, что вокруг него суетились женщины. Ну а мне было все равно – у каждого народа свои странности и обычаи.

– Вы только смотрите – все хозяйство здесь держится на женщинах. Они даже собирают и разбирают юрты каждый день. Еще им приходиться ремонтировать эти старые телеги и следить за скотом. И это не считая штопки одежды, приготовления еды и присмотра за детьми, – возмущалась Вела.

Насчет детей я бы, кстати, не был столь категоричен. Казалось, за ними вообще никто не следит. И эти черномазые хулиганы шумной ватагой носились по лагерю. Время от времени с разных концов обоза доносились крики – детям в очередной раз доставалось от женской части клана.

– А чем заняты мужчины? Ездят на своих лошадях, да кумыс попивают, – продолжала возмущаться Вела. – Единственный раз, когда я видела, что они что-то делают – чинят свои луки.

– Странное теперь образование дают на Тикере, – пробормотал гном, слушая речи северянки. – Раньше аристократки не были столь озабочены тем, что женщины работают больше мужчин. Это, кстати, и справедливо. Живут-то они дольше, да и в войнах не участвуют в отличие от нас. Вон, сколько тут женщин на одного мужика.

У кочевников было принято многоженство. Обычно на одного мужчину приходилось две-три жены. Когда кто-либо из варваров погибал, жена переходила к родственникам мужа. Убедиться в том, что жизнь мужчин-кочевников не так уж и легка, пришлось этим же вечером.

Один из кочевников, объезжая норовистого коня, упал с него. В лагерь его привезли уже мертвым. Две жены навзрыд рыдали над телом. Их дети недоуменно смотрели на мертвого отца. Рядом с мрачным лицом ходил брат погибшего. Теперь две жены его брата и все дети переходили к нему. Появление новых ртов в семействе не очень радовало его. Из-за гибели кочевника клан на весь следующей день остался на месте. Пролежавшего всю ночь в юрте мертвеца днем отправились хоронить. Чужаков на этот обряд не брали и поэтому мы остались в опустевшем лагере. Кочевники хоронили своих усопших подальше от кочевых путей, поэтому с похорон все вернулись только к вечеру. Как и в прошлый раз, когда мы только попали в лагерь, Гирей велел устроить общую трапезу. Но в отличие от прошлого застолья, эта была тихой и невесёлой. Мужчины молча пили крепкий кумыс, а женщины успокаивали двух безутешных вдов.

Но уже на следующий день все было почти как обычно, и мы медленно двигались в сторону все приближающихся день ото дня Ниганских гор. Веле становилось лучше, и она больше не валялась в самодвижущейся юрте, и время от времени шла рядом с ней. Женщины клана с интересом поглядывали на девушку и перешептывались.

– Они меня обсуждают? – спросила Вела у Солонго, которая сидела на движущимся помосте у юрты.