Ведьма и король (СИ)

Отравленный напиток уже сделал свое дело. Я не мог шевелить ни рукой, ни ногой, и даже не мог позвать на помощь. Тело стало беспомощным, как у младенца. Фиал внимательно наблюдала за мной, опираясь на локоть. Потом она взяла подушку с ложа Саар и положила на мое лицо.

Сначала все было черным, а потом приснился сон. Я пробирался по лесной чаще, сквозь сухостой. Ветки — словно костлявые руки — рвали на мне одежду, хватали за волосы, царапали лицо. Я искал и звал кого-то, но не было ответа. Потом впереди забрезжил свет, и я открыл глаза.

Первое, что я увидел, была серебряная чаша. Я оттолкнул ее, и на постель пролилось молоко.

— Не так ты принимал отраву из ее рук, — раздался знакомый голос. Сейчас он звучал недовольно.

— Саар! — я вскочил и только сейчас осознал, что могу двигаться.

Моя колдунья сидела рядом, отряхивая одежду, на которую попали капли молока. На полу лежала Фиал. Девушка была без сознания, связанная по рукам и ногам собственным поясом.

Я положил руку на плечо Саар, она усмехнулась.

— Ее будут пытать, а потом казнят, — сказал я.

— Нет, отпусти, когда она придет в себя.

Мне показалось, что я ослышался, но Саар покачала головой:

— Не много будет чести, если люди скажут, что ты не послушался моего совета и едва не погиб от руки девчонки в собственной постели. Отпусти ее без шума, вызнав имя истинного убийцы.

— Отпустить ее безнаказанной?!

— Этим ты явишь мудрость и дар пророчества, и твои враги устрашатся. А девчонку они вряд ли оставят в живых. Надо же на ком-то сорвать злобу. Я ухожу, сейчас она очнется.

Саар вышла, бесшумно, как лесная кошка.

Фиал завозилась на полу, дергая связанными ногами.

Я поднял ее голову, намотав на кулак пряди волос:

— Не так-то просто убить меня.

Она заплакала, но я встряхнул ее и приказал отвечать.

— Кто послал тебя? — спросил я.

Она не посмела упрямиться:

— Князь Эоган.

Брат Айлин. Я задумался, держа перед лицом девчонки обнаженный кинжал.

— Почему ты не отравила меня сразу? Ваше семейство знает такие яды…

— Князь сказал, что долго ждать не хватит терпенья, а быстрый яд оставит следы, которые заметят друиды. Он приказал опоить тебя и задушить, чтобы никто ни о чем не догадался.

— А тебе какая корысть в моей гибели? — спросил я.

Она взглянула с ненавистью, и так напомнила Айлин, что все стало ясно:

— Так родственница Эогана! Поистине, ядовитая семейка! Что ж, ступай к Эогану, к уладам или к самому подземному богу, — я распустил путы и жестом приказал девушке уходить.

Она оглядывалась, ожидая удара в спину, но я не ударил.

Потом зашел Кельтхайр.

— Вижу, ты бурно провел ночь! — посмеялся он, намекая на мое бледное лицо.

Я посмеялся вместе с ним. Вернулась, как ни в чем не бывало, Саар и села на ложе, достав гребень. Кельтхайр посмотрел на меня, но я ничего не сказал и снова лег. Меня мутило.

Мой молочный брат недовольно засопел. Саар причесалась и умылась в ручье. Все, как раньше.

Потом она разожгла огонь и согрела молока. Она протянула мне чашу, и я выпил до донышка. Молоко было с травами. От него стало легче, и я уснул.

Проспал я почти до заката, а проснувшись, застал Саар и Кельтхайра игравшими в шашки. Кельтхайр был доволен — он выигрывал у Саар. Но ее лицо было невозмутимым. Я рассмеялся — наверняка, она умышленно проигрывала ему, чтобы не злить лишний раз.

Они одновременно подняли головы, посмотрев на меня.

— Долго же ты спишь, — проворчал Кельтхайр.

— Долго, — согласился я. — Я голоден, принесите поесть.

Саар принесла хлеба, мяса и молока. Я съел все до крошки и выпил все до капли. Вставать по-прежнему не хотелось. Да и незачем было. На поверхности воды лежали алые отблески — заходило солнце.

— Спой мне, — попросил я Саар, и она подняла забытую арфу.

Кельтхайр ушел. Он всегда уходил, когда моя колдунья пела.

Саар перебирала струны, но петь медлила.

— Расскажи, как ты спасла меня?

Она пожала плечами:

— Я вошла, когда девчонка начала тебя душить, и ударила ее в висок камнем.

— Я подарю тебе нож, чтобы ты впредь не дралась камнями, — сказал я. — И не возьму жену без твоего совета.

Она улыбнулась, потом начала петь. Я уснул под ее пенье, как давно, в детстве, засыпал под пенье матери.

— Надо покончить с гадючьим племенем, — сказала Саар на очередной охоте, которую мы устроили через неделю после моей попытки жениться. — Они не успокоятся, пока не прикончат тебя.

— У нас мир с Эоганом, — напомнил я.

— Значит, надо этот мир нарушить.

— Ты знаешь, как?

— Почти. Я расскажу тебе, а ты решишь.

— Начинай, — велел я, и мы свернули с общей тропы незаметно от всех.

Мы остановились возле водопада, чтобы никто не подслушал наши речи. Я постелил плащ, чтобы Саар не пришлось сидеть на холодной земле.

— Всем известно, что Эоган больше всего на свете любит коней черной породы, — заговорила она. — Вели найти красивого вороного жеребца, от которого Эоган не откажется… — она склонилась ко мне и заговорила почти шепотом.

Я слушал и смотрел на нее с изумлением. Потом пообещал все обдумать.

Фиал я больше не видел. Много позже я узнал, что девчонка упала, когда пробиралась по горной тропе, и свернула шею.

4