Ведьма из прошлого

— Человек слаб, Гилберт, — проговорил Вигмар, тут же поджав губы, — а я был глух и слеп.

— Что он сказал о тьме и о нас? — судорожно растирая горло, спросил Гилберт.

— Он говорил, что змий искуситель с начала сотворения мира пытался создать собственный, подобный. Здесь все начинало путаться, как я знаю спустя это время — старик сам не знал всей правды до конца. Да и кто же мог ее знать. Было лишь понимание, что с начала времен идет борьба за людские души света и тьмы. И всего всегда поровну. Случилось что-то очень хорошее — жди беды. Очень плохое — радость, даже небольшая, что последует, покажется ярче. Только вот для света целью этой борьбы было сохранение равновесия. Чтобы супротив зимы было лето, а после осенних дождей наступала весна. А для тьмы не нужно было равновесие. То, что уничтожает, не создано созидать, — Вигмар тяжело отер пот со лба и откинулся на спинку стула, — поэтому, если хранителем завладела тьма, пути к свету у него больше нет. Лишь смиренное созидание и отказ от использования силы, что наполняла его.

— Но вы сказали, что Анна — дитя тьмы, — Гилбарт тряхнул головой, ладонью поправляя упавшие на лоб волосы, — как такое возможно?

Вигмар несколько раз кивнул собственным мыслям и вновь обратил внимание на Гилберта.

— Понял я это лишь через несколько лет, после того, как говорил со стариком. Тогда я не захотел принять его суждения, но каждый день, глядя в глаза очередному подозреваемому в ереси, видел старика. Он стал сниться мне чуть ли не каждую ночь, заставляя возвращаться в тот день и к тем размышлениям, что я сам посчитал греховными, дабы спрятаться подальше от своей же сути.

В период этого раздрая я и встретил женщину, что показала то, чего я не понимал. Она рассказала о светлых хранителях и детях тьмы не с точки зрения веры, а с точки зрения природного баланса. Суть от этого изменилась не сильно, но общий смысл ее слов был понятен — темным хранитель может не только стать, но и родиться. Как наследственная особенность, как хворь, если тебе угодно, тьма, подобно свету, могла переходить из поколения в поколение, оставляя свой отпечаток на личности человека. Мы рассуждали с ней о войнах, о том, что то, что для одного кажется светом, для другого — тьма. Говорили и о том, что благо для каждого свое, что у правды всегда есть сторона, а для понятия истины необходимо видеть картину целиком. Она говорила о предназначении каждого и я верил ей.