Ведьма из прошлого

Анна остановилась и медленно повернулась к нему. Выражение ее лица менялось за секунды. Напряжение исчезало за расслабленностью, улыбка за оскалом. Внутри Анны сейчас происходило нечто страшное и непонятное им обоим.

И тем не менее она отправила Сибиллу в церковь. Хотя почему это не могло быть ловушкой?

— Почему я должен тебе верить? — спросил Гилберт, не сходя с места.

В ту же секунду Анна оказалась прямо напротив него. Он не успел отшатнуться, как ведьма ткнула ег пальцем в грудь. Оглушающая боль ледяной волной окатила Гилберта. Пульсирующая точка на груди сейчас горела словно внутри. Гораздо глубже, чем он мог себе представить.

— А я разве сказала, что должен? — прищурилась Анна, вновь переходя на шипящий шепот, — Не верь мне, Гилберт. И всему, что увидишь — не верь. Ты на то и инквизитор, чтобы не верить, а чувствовать.

Огненное прикосновение словно было на самой его душе. Анна оставляла зацепку?

Перед ним стояла сама тьма, но при всем этом прямо сейчас Анна не была злом. Это не поддавалось здравому смыслу, но там, где пылал след от прикосновения Анны, жила лишь уверенность.

Вы просто должны мне верить

Ночь настала как-то слишком быстро для всех нас, а вместе с ней навалилась и усталость. Ирина сложив руки на груди сидела, сомкнув глаза. Ее размеренное дыхание создавало впечатление, что я смотрю на спящего человека, но это было не так. После отвара спать хотелось ужасно, до раздражения, но уснуть было нереально. Реальность мешалась с полусном, но мозг не отключался.

Решение выпить отвар далось импульсивно. Я сам не до конца понял, почему вдруг потянулся к кастрюле. Сознание билось в панике, но я откуда-то знал, что сейчас нужно именно так. Ощущение, словно я в полной темноте иду на ощупь в дремучем лесу, не прислушиваясь и не приглядываясь ко всему вокруг. Я просто знаю куда идти, но стоит только начать задумываться, как путеводная нить рвется, а найти ее снова практически невозможно.

“Не верь тому, что видишь”.

Может быть она именно об этом? Но тогда почему “не верь мне”?

И все же сейчас я был уверен, что расшифровал верно. Ведьма каким-то образом связана со мной и вполне возможно как-то сама тянула к разгадке. Значит я делал все правильно.

Если духу древней ведьмы я верю больше, чем своим собственным мозгам.

“Не верь мне”.

Опять же, про “видишь”, когда я только зашел в ванную, ведьма не дала на нее посмотреть, в буквальном смысле связав эти понятия. На меня не смотри, тому, что видишь — не верь, следовательно не верь мне.

Но ведь если я принимаю это за правду, то нарушаю условие веры.

И вот здесь все рушится.

Или нет?

Посудомойка гудела, своим шумом делая тишину еще более безжизненной. Так бывает, когда лежишь ночью, и вода начинает капать из крана. И вроде бы наоборот, хоть какой-то звук, но только с его появлением понимаешь, как пусто вокруг.

Анна поморщилась и потерла ладонями лицо, от чего на ее щеках проступил румянец. Ей тоже хотелось спать. Глаза покраснели, а взгляд Анны то и дело терял фокус. От малейшего движения они блестели под слипшимися ресницами.

— Ты можешь вспомнить дословно, что она тебе сказала в первый раз? — спросил я, закинув пустую кастрюлю в посудомойку.

— Нет, — вздохнула Анна, нервно перебирая пальцами по своим коленям, — если честно, я уже почти ничего не помню. Я как бы знаю, что это было, но все слова будто-то кто-то стирает, — она нахмурилась, а я с силой сжал зубы, чтобы не повысить голос.

— Почему ты раньше не сказала? — отчеканил я не разжимая зубов, — Ведьма просила ей не верить. Так может она говорила о тебе?

— Потому что раньше мне это и не приходило в голову, — полностью копируя мою интонацию, прошипела Анна, — ты все моменты памяти в голове перебираешь каждый день, чтобы убедиться, что не забыл, Марк? Ну ка, расскажи мне, до-слов-но, о чем мы говорили с барменом, м?

— Когда мы говорили с барменом, я не горел, — ответил я, подавляя порывы вспыхивающей злости, — уж это я точно запомнил бы.