Ведьма из трейлера. Современная американская мистика

Чэд, Джессика…

— Теперь, когда мы здесь, ты хочешь уйти? Ты шутишь?

— Давай просто уйдём отсюда?

— Я не просто так сюда шёл. Я хочу увидеть её.

Девочка перестала двигаться.

— Это просто старый дом. Там нет её… и никого другого тоже.

— Если она миф, то почему ты боишься?

— Я не боюсь, это просто глупость, вот и всё. Можно получить болезнь лёгких от всего дерьма, что плавает в воздухе.

Третья фигура вошла в комнату.

— Чёрт, здесь воняет.

— Блин, ты задержался так надолго, мы подумали, что…

Эвелин слегка пошевелилась, но пол под ней скрипнул, и тени поднялись. Она хотела, чтобы она была невидимой, как она пережила свою мучительную юность, когда на её пути появились симпатичные мальчики и красивые популярные девочки. Так же, как она сделала, когда её мать жгла её сигаретами за то, что у неё были глаза её отца. Точно так же, когда она порезала себя, а другие девушки видели это, так что у них была ещё одна причина думать, что она урод.

Невидимая.

Раньше было так легко. Она закрыла глаза и крепко обняла себя, осколки стекла впились в нижнюю губу.

Пожалуйста, не позволяйте им видеть меня. Пожалуйста, не позволяйте им видеть меня… Пожалуйста…

Тихий шёпот.

— Ты это слышал?

— Это был только скрип лестницы. Ты уже испугалась?

— Я не испугалась, придурок, — ответила девочка.

— Это может быть что угодно. Давайте просто посмотрим, что тут есть, и тогда мы сможем вернуться к Джою.

В раздувшейся темноте Эвелин улыбнулась. Они не видели её. Она была осторожна и сосредоточена, и они были бы так удивлены, увидев, что она ждала их все эти годы. Она слушала, чувствовала в них страх.

Они ожидали, что она всё ещё злится?

Нет, она не злилась. Никогда не могла сердиться на единственных людей, которые когда-либо любили её.

Вздохнув, она встала и подняла пальцы, чтобы лунный свет упал на них.

Она просто не хотела больше оставаться одна.

— Эй, Рик… Эй… Дерьмо! Что это?

Она спускалась с преднамеренной драмой, опираясь на все фильмы ужасов, которые она когда-либо видела, запертая в своей спальне все эти многие тёмные и тоскливые ночи. Воспоминания были там, сопровождаемые радостной грустью в её глазах.

— О чём ты говоришь, Стэн? Я ничего не вижу.

Я вижу их. Они видят меня. Всё, чего я хочу — это любовь.

— Рик, я имею в виду… что это? Смотри, на лестнице, там что-то есть!

Эвелин начала напевать песню, которую слышала, как они поют. Песня про девушку с осколками стекла на лице, которую она когда-то нашла жестокой, но теперь знала, что это был их способ увековечить её, верить в человека, в женщину, которой она стала.

— Это шутка, Майк… так не должно быть. Иисусe…

В одно мгновение она оказалась у подножия лестницы и улыбнулась. Они на секунду улыбнулись в ответ, а затем их арлекиновые лица сменились серьёзными лицами, поражёнными ужасом. Они не выглядели как раньше, но тогда она едва могла вспомнить, как они выглядели все эти годы назад. Они не стали старше, но и она тоже.

Она почувствовала, как пыль вокруг неё поднялась, когда они вздохнули и открыли рты, чтобы закричать, чтобы спеть свою последнюю песню.

— Любите меня снова, — прошептала она и бросилась вперёд сквозь лунный свет, чтобы обнять их.

И не было никаких криков, поскольку она держала их крепко, так крепко, что осколки стекла попали в их сердца, лунный свет залил их глаза, когда Эвелин плакала, пела и радовалась их воссоединению.

Друзья навсегда.