Ведьма из-за моря

Матушка внимательно посмотрела на меня. Она чувствовала, что что-то изменилось в замке, и, наверное, думала, не жалею ли я о своем замужестве? Я не была уверена, могу ли я честно сказать, что жалею. Я могла признаться себе, что временами я думала о Фениморе Лэндоре, с его мягким, добрым лицом, с его идеализмом. Он хотел сделать мир лучше, а Колума мир не интересовал, его привлекала только выгода. Теперь я вновь стала думать, какой могла бы быть моя жизнь, если бы я не отправилась в ту поездку и не встретила Колума? Лучше бы я вышла замуж за Фенимора, у нас тоже были бы дети, и я делила бы свое время между Тристан Прайори и Лайон-кортом и была бы счастлива спокойной, надежной и мирной жизнью.

Жалела ли я? Временами да, но тогда мои дети не были бы Коннеллом и Тамсин, а если у тебя уже есть любимые дети, как можно желать, чтобы у тебя были другие дети, которые, конечно же, были бы другими, от другого отца?

- Фенимор все так же полон энтузиазма. Он всем сердцем верит в свой проект, а теперь и твой отец тоже. Они вместе построили новый корабль и назвали его "Лэндор Лайон". В начале будущего года он отплывет в Ост-Индию.

- А его сын?

- Фенн в Тристан Прайори, со своей матерью.

- Ты иногда видишь их? - спросила я.

- О да, конечно.

Я хотела бы знать, как выглядит жена Фенимора, был ли он счастлив и думал ли когда-нибудь обо мне? Конечно, это было тщеславием, но лучше для нас обоих, если мы не будем думать друг о друге.

- Есть ли у него еще дети?

Кроме Фенна есть еще девочка.

- Как ее назвали?

Матушка замялась, но потом сказала:

- Мелани.

- В память сестры Фенимора? Наверное, они счастливы?

- Да, это спокойная семья. Конечно, Фенимор много времени проводит в море, как твой отец, Карлос и Жако. Ромелия очень скучает без Пенна, ведь он тоже плавает с отцом.

- Я рада, что торговля оказалась успешной.

- Тебе повезло, что твой муж не ходит в море, Линнет. Когда они все уходят, неизвестно когда они вернутся и вернутся ли вообще.

Я молчала, думая о Колуме, сражавшемся с волнами в своей лодчонке, заманивая людей на смерть ради их груза. И я уже готова была рассказать об этом матушке, но, как и раньше, промолчала.

***

Время проходило. О Марии уже не вспоминали. Я часто задавала себе вопрос, думает ли Колум о ней? Матушка приезжала ко мне, но, когда я говорила, что хочу погостить у нее, он возражал: наверное, думал, что я не вернусь обратно. Всегда находились оправдания, чтобы не разрешить: то он слышал, что на дорогах грабители, а у него не было свободного времени, чтобы сопровождать меня. То он хотел взять Коннелла с собой, но не знал еще, когда поедет. Да и как я могла поехать с тремя маленькими детьми? Всегда был какой-нибудь предлог, и я должна была ждать, когда он сможет поехать со мной.

- Бродяг и грабителей выгоняют из больших городов. И куда они идут? В сельскую местность. Их так много развелось в городах, что мэр Лондона и Звездная палата намерены очистить от них столицу. Они постоянно попрошайничают и всем надоедают, их даже вешают в Лондоне как предупреждение, чтобы все видели. Что им остается? Идти в деревню. Они попрошайничают на дорогах, и, если им не подашь, они возьмут у тебя сами, а может быть, и убьют. Ты думаешь, я позволю моим детям отправиться в поездку в таких условиях?

Он был прав, ибо матушка писала, что она слышала, будто в Лондоне попрошаек вешали по приказу судей.

Итак, мы не поехали в Лайон-корт, хотя матушка приезжала к нам. Правда, она путешествовала под охраной слуг, которые могли расправиться с любыми грабителями. Я предложила Колуму поехать таким же образом, с охраной, но он не хотел и слушать.

Однако в Рождество Колум согласился отправиться в Лайон-корт, и мы приехали с тремя детьми, Дженнет, еще двумя женщинами и четырьмя грумами. Отец был очень рад нас видеть, особенно детей. Ему понравился Коннелл, как он стоял, расставив ноги, подражая деду и отцу. Я вздыхала про себя, потому что знала, что он будет совсем не похож на них. Они тоже это чувствовали, но это им нравилось. Отец взял его на свои корабли, ему хотелось, чтобы из Коннелла получился моряк. Я это поддерживала, мне тоже хотелось, чтобы он пошел по стопам моего отца, а не своего. Тамсин же была любимицей моей матушки, а мне приятно было, что моя маленькая дочка следила, чтобы и Сенара не оказалась без внимания: там, где была Тамсин, была и Сенара.

Сенаре было три года, она была не по летам развитая и, конечно, красивая прямо писаная красавица. Отец внимательно смотрел на нее и кивал головой. Мне казалось, что он считает ее побочной дочерью Колума. Он внимательно выслушал историю о Марии, как ее вынесло на берег, как ее принесли в замок, где она родила девочку. Я видела огонек в его глазах, когда он смотрел на Колума. Это означало, что он понял, каким способом Колум ввел в семью еще одного своего ребенка. Он не стал бы так думать, если бы видел эту бедную полумертвую женщину, которую я нашла на берегу. Но его глаз знатока быстро оценил внешность Сенары.