Ведьма из-за моря

- Она будет красавицей, эта малышка, - проговорил он и закашлялся от смеха. Ему нравилось думать о грехах других мужчин, думаю, это позволяло ему считать и свои в порядке вещей.

Я помню горячий спор в то Рождество. Отец изливал свой гнев на испанцев, как делал это в дни моего детства. Он задыхался от гнева, когда говорил о десанте, который они высадили в июле на Пензанс.

- Черт возьми, эти доны совершают набеги на наши берега. Они забыли, что мы их выгнали с моря?

- Разве? - изумилась матушка. - Если это так, как им удалось добраться до Пензансе?

- Наше побережье! - захлебывался от возбуждения отец. - Что ты скажешь на это, зять? Считаешь ли ты, что мы должны сесть на корабли и гнать их?

- Я так думаю, - сказал Колум.

- Торговля! - фыркнул отец. - Она хороша, когда мы покончим с донами. Но до тех пор, пока у них хватает наглости совершать набеги на наши берега, нам остается только одно - действовать на их берегах.

- Вы нанесете им больше вреда, если лишите их торговли, - сказала матушка.

- Нанесете вред! - взорвался отец. - Да я убил бы их всех, вышвырнул бы с моря!

И он уже был за то, чтобы вывести свои корабли из торгового предприятия и пойти войной на Испанию.

- Мы еще не покончили с испанцами! - рычал он. - Черт возьми, когда же они получат хороший урок?

Колум и отец говорили об испанцах с отвращением. Отцу нравился Колум, только он не мог понять, почему Колум не был моряком?

- Хотел бы я найти золотую жилу, как сэр Уолтер Рейли, - сказал Пени.

- Он ее еще не нашел, - напомнила ему матушка. - Но он просто обязан, если захочет вернуть расположение королевы, которое потерял, соблазнив одну из ее фрейлин.

- Бедный Рейли! - сказал отец. - Не сомневаюсь, она попросила, чтобы ее соблазнили. По-моему, ни одну женщину нельзя взять против ее воли.

- Вы, мужчины, воображаете себя неотразимыми, - сказала матушка, - но иногда вам попадаются жертвы, не расположенные к вашим ласкам.

Глаза отца устремились на матушку, подавляя веселье. Я подняла голову: Колум смотрел на меня. Я подумала, что хотела бы остаться здесь, со своими детьми навсегда, тут я чувствовала себя в безопасности.

Эдвина и ее сын были, конечно, с нами. Карлос был в море, и в такое время она обычно жила в Лайон-корте. Матушка знала, как Эдвина могла сильно беспокоиться, а при ее странном даре она всегда боялась, что та увидит какую-нибудь беду.

Эдвина заговорила со мной, когда мы оказались одни.

- Сейчас я спокойна за тебя.

- Почему ты раньше беспокоилась обо мне?

- У меня было тревожное чувство, что в замке что-то нехорошее. Помнишь, я говорила тебе?

- Да, помню. Это имело отношение к Марии, но она исчезла, ты знаешь, так же внезапно, как появилась.

- Это было странное чувство.., смутное, хрупкое. Теперь я чувствую себя.., немного спокойнее.

- Значит, мне ничего не грозит? - с чувством сказала я.

Эдвина ответила:

- Как будто зло, которое угрожало, пока отступило, но больше ничего не могу сказать.

Конечно, это было влияние Марии. Я часто удивлялась, что с ней сталось? Она ушла, ничего не взяв с собой. Это было очень странно. Эдвина обняла меня.

- Будь осторожна, Линнет! - сказала она. И я подумала, может быть, она еще тревожится за меня?

Тот год прошел, почти ничем не отмеченный. Я была рада, что, кажется, о Марии забыли - так было лучше для Сенары. Красная комната все еще оставалась "комнатой, посещаемой призраками", но имя Марии упоминалось уже редко.

Сенара росла и превращалась в обычную маленькую девочку, с той только разницей, что была исключительно красива. Дружба между Тамсин и ею стала еще более заметна: Сенару, склонную к непослушанию, могла призвать к порядку только Тамсин.

Я проводила много времени в детской, учила детей, потому что это было уже необходимо. Я, конечно, была пристрастна, но сообразительность моей дочери доставляла мне истинную радость. Ее ласковая натура пленяла меня, и больше всего - покровительственная черта характера, так заметная в отношении ко мне и Сенаре.

Я пыталась выбросить из головы свои сомнения и страхи в отношении Колума. У меня были дети, моя матушка жила не так далеко от меня (я знала, как она страдала оттого, что между нею и ее матерью было такое большое расстояние), поэтому я сказала себе, что у меня все-таки есть за что благодарить судьбу.

Если бы я не знала о том, чем занимается Колум, я была бы счастлива все эти годы. Потребовалось еще два года, прежде чем я поняла, что они были только затишьем, периодом ожидания, и что тучи, которые стали собираться вокруг меня, просто отступили. Они могли еще возвратиться и разразиться грозой над моей головой.