Ведьма. Пробуждение

– Ты ведь не понимаешь, как это… – прохрипел он, загребая мои волосы пятерней и не давая самой потянуться к его губам. – Как выворачиваешь всего… Если бы знал, что ты нарочно это… – мне показалось, что с его губ едва не слетело «дрянь», но тут он поддался и, процедив «пусть так», врезался снова своим ртом в мой, сбрасывая обоих в водоворот нового свирепого поцелуя.

Я не поняла, о чем он, да и плевать было. Хапать, давясь, прущий из него поток чувственной энергии – вот что имело значение сейчас. Но перелитому им же в меня огню скоро стало бесконечно мало поцелуев и терзающих объятий для полыхания, и я обвила его шею руками, подтягиваясь вверх и нагло обхватив его талию ногами. Жесткий ствол тут же вжался в неимоверно чувствительную точку между моих бедер, и вот он, желанный первый взрыв удовольствия, от которого я изгибаюсь в подхвативших меня сильных руках, врезаясь в стену затылком. Это пока лишь взрыв-обещание, предвестие будущего настоящего, и, несмотря на свою силу, он лишь разжигает сильнее. Я не могу вытерпеть уже больше ни мгновения неподвижности и ерзаю, проскальзываю рукой между нашими телами, царапая обоих и стремясь заполучить Егора в себя. А он, словно издеваясь, наваливается сильнее, сковывая мои попытки и буквально размазывая снова по стене.

– Скажи мне… Для тебя это хотя бы так же невыносимо? – сипло пробормотал он в мое ухо и обжег шею поцелуем укусом. – Больно от того, что я не в тебе еще?

А мне сейчас и правда больно. Невыносимо быть пустой, ненаполненной этим жгучим жаром еще и в своем лоне. Ведь он, этот жар во мне уже повсюду, я в нем тону, но вот внутри, в самом, сейчас чудится, центре необходимости его нет, и это действительно мучительно. Настолько, что я готова едва ли не убить, чтобы получить свое. И я цепляюсь в широкие плечи сильнее, целую-кусаю в ответ, извиваюсь, размазывая общую скользкую влагу между нами, и шепчу-кричу все, что он желает: что больно, что нужен, что убью, если он не… И захлебываюсь в долгом стоне от первого вторжения. Поглощаю-впитываю мощь каждого его сокрушительного толчка, пожираю стоны, так похожие на гневные, требующие еще большего, и подчиняюсь этому требованию, позволяя все, принимаю весь этот шквал жесткости, ведь он порожден именно мной, он для меня. Я так близко к краю, практически сразу зависаю в мучительной близости к высшей точке, но перелом никак не наступает. А все потому, что я ощущаю, что Егор борется с собой, ломает себя, не отпуская. Его уже всего колотит, он сжимает меня, едва не ломая кости, и насаживает на себя безжалостно. Звуки, что рвутся из его горла, – безумная смесь рыка и стона, но он зачем-то держится, мучая этим и меня. А мне нужно от него все! Нечто неодолимое алчное взвивается во мне, отключая разум, и внутри сжимается-сжимается-тянет, требуя свое. Он мне должен! Должен отдать, что я хочу! И Волхов не выдерживает, сдается, кончает, хрипя и задыхаясь, оседая на пол, но намертво удерживая меня, рванувшую наконец в свою нирвану, на себе. Волна торжествующей расслабляющей сытости прокатывается по мне, как только сладостные разряды в теле затухают. Волхов, сидящий подо мной, дышит все еще надрывно, и я вдруг пугаюсь.

– Егор, ты в порядке? – вскинув голову, я, моргая от водных брызг, посмотрела в его лицо.

– Ты знаешь, всю мою немалую сексуальную жизнь этот вопрос обычно задавал партнершам я, – усмехнулся он криво и провел по лицу ладонью. – Видать, старею.

– Ну я бы тебя старым не назвала.

– И правильно. Дело-то тут в тебе, Люда. Силушки ты сегодня потратила ого-го. Вот и потянула с меня тоже от… – «души» повисло в воздухе, развивая немного атмосферу посткоитальной благости.

– Прости, – я неловко стала подниматься с него.

– Не за что. Я знал, на что иду. Не знал только, что от этого меня так вставлять будет. – Егор не стал меня удерживать, встал и, взяв с полочки гель для душа, налил его на ладонь и принялся мылить меня от шеи вниз. – Ну а, с другой стороны, чему удивляться? Что-то я не слыхал о человеческих любовниках, что жаловались бы на секс с ведьмами или сами желали от него отказаться.

– Если все знал, то почему ты каждый раз как будто злишься?

Егор молчал несколько секунд, и я уже подумала, что мой вопрос будет проигнорирован, как он сказал:

– Не как будто. Очень злюсь, Люда. Эта мгновенная потеря контроля – нечто абсолютно новое и адски странное для меня. Моя голова обычно функционирует не так, как рядом с тобой. Всегда работа над всем остальным, а влечение и секс – это нечто в отдельной коробке, что бывает вскрыта строго по моему желанию и когда на это есть время. Сейчас все не так. Я хочу тебя. В терпимом режиме нон-стоп все время с момента знакомства и абсолютно лишаюсь и зачатков терпения, когда появляется возможность получить. Дико странно. Но еще более дико то, что это в кайф. Особенно теперь, когда я осознал попытки бороться с этим, работающими против меня же.