Ведьма с Лайм-стрит

Среди хитроумных ловушек, расставленных комиссией, были десять электрических датчиков, которые Лескарбура прикрепил к стулу Валентайна. Пока медиум сидел, в соседней комнате горела красная лампочка, за которой наблюдала одна из сотрудниц редакции. Когда лампочка гасла, девушка сверялась с часами и отмечала время, когда медиум встал со стула, и продолжительность его отсутствия на месте.

Рядом с ней сидел оператор диктографа, который по громким комментариям Берда записывал точное время, когда духи тем или иным образом проявляли себя. Время физических проявлений духов точно совпадало со временем отсутствия медиума за столом. Именно так эксперты выяснили, как именно Валентайн имитирует проявления, приписываемые духам Великого Ястреба и малыша Бобби. Вспомогательным, но немаловажным инструментом в этом деле служили крошечные флуоресцентные точки на стене, видимые только Лескарбура и Берду. Когда между экспертами и этими точками на стене кто-то проходил, видимо крадущийся медиум, точки затемнялись. И всякий раз после этого начинались чудеса Валентайна.

На третьем сеансе, проходившем двадцать четвертого мая, Малкольм Берд нанес репутации медиума сокрушительный удар. Духи сами тянулись к нему – ведь было известно, что Берд не раз высказывался в пользу экстрасенсов как Европы, так и Америки. Организатора состязания духи касались трубой в десять раз чаще, чем всех остальных.

– Привет, Малкольм, – послышался в какой-то момент голос призрака.

– Да, это Малкольм. А ты кто? – ответил Берд.

В ответ послышалось бессвязное бормотание. Если раньше призраки Валентайна говорили на разных языках, то теперь их речь свелась к невнятному «уа-уа-уа» – по крайней мере, именно так Берд описал услышанное. Однако же, как только Берд спросил, не говорит ли он с духом покойного Гарри Меера, голос четко и ясно согласился: мол, да, это именно он. Тогда Берд попытался выяснить у призрака обстоятельства его гибели. Может быть, Гарри, его друг, попал в автокатастрофу, врезавшись в телеграфный столб? Или катался на пароме, выпал за борт и утонул?

– Ну же, Гарри, расскажи мне хоть что-то о том, как ты умер! Может, ты сумеешь хотя бы сказать, умер ли ты насильственной смертью? Это был несчастный случай?

– Да, это определенно был несчастный случай, – подтвердил дух.

Теперь, выяснив кое-какие подробности о смерти Гарри, он вновь заговорил внятно. Но допрос Берда прервало хихиканье Мунна, которое, в свою очередь, спровоцировало взрыв смеха у Уолкера и Лескарбура. Мужчины знали, что Берд никогда не встречал человека по имени Гарри Меер, и уже не могли сдерживать хохот при попытках их коллеги выпытать что-то связное у бормочущего призрака, который сам опроверг свое существование, ибо Гарри Меер всегда был только порождением фантазии Берда.

И когда эксперты начали покатываться со смеху, медиум понял, что члены комиссии разыграли его. Чувствуя, что демонстрация способностей превратилась в комедию, Уоррел принялся распекать участников сеанса:

– Друзья, я прошу вас относиться к происходящему серьезно. В конце концов, спиритуализм – это религия многих людей, и, даже если вы сами не являетесь верующими, эта религия заслуживает уважения. А вы смеетесь над самым сокровенным, что только может быть. Пожалуйста, не смейтесь.

– Да, вот именно, – пролепетал Валентайн. – Не смейтесь.

Провинциальный акцент делал эти его слова еще смешнее. Но хотя остальные члены комиссии – Каррингтон, Гудини и Принс – держали себя в руках и не вели себя как мальчишки-школьники за доской «уиджа», атмосфера спиритического сеанса была нарушена. Уоррел проворчал, что он вот не смеялся, когда Валентайн призвал дух его мертвой матери. Он начал отчитывать присутствующих за насмешки над духами. Берд же тем временем думал о том, когда же Уоррел наконец прекратит сыпать упреками. А девушка в контрольной комнате неотрывно смотрела на красную лампочку.

Пустые траты науки

Дни Валентайна были сочтены. Вскоре первый кандидат в соревновании «В мире науки», чью фамилию в газетах часто писали неправильно, путая с именем святого, осознал, что никто из экспертов в Вулворте, в первую очередь Гудини, не верит в его дар. С точки зрения Гудини, тем вечером они лицезрели наглое мошенничество, а вовсе не способности, которые стоило бы изучать. И какие бы необычайные силы ни демонстрировал этот медиум в более привычном окружении, его сеансы в демонстрационной комнате «В мире науки» показали, что он не прошел испытание.