Ведьма сама по себе

Виолетта с Бенедиктом отсели в сторонку, продолжая беседу вполголоса, а Федоров разлил по кружкам остатки чая и спросил:

– Знаешь, что такое в нашей работе настоящий звездец, чтобы не выразиться грубее?

В Лесу они сразу перешли на «ты».

– Случай Риббера? Когда рвет крышу у сильного мага с манией величия и активной, типа того, жизненной позицией…

– Не, это еще не самое худшее. Подскажу: когда гоняешься по Лесу за отморозком вроде Риббера, который заложника с собой таскает – кто твой главный противник?

Вопросик с подвохом, это она почувствовала сразу.

– Дай подумать. Ты имеешь в виду кесу, которые могут убить и тех, и других?

– Предположим, кесу рядом нет, в радиусе до сотни километров.

– Крупные хищники? Всякие ядовитые твари? Я бы все-таки поставила на отморозка.

– Никого не забыла?

– Хочешь сказать, что ты сам себе противник, если в чем-то накосячишь?

– Другие варианты? – прищурился капитан спасателей.

– Если окажется, что заложник заодно с преступником, и с их стороны это блеф?

– Уже теплее, но не то.

Ола еще некоторое время ломала голову, потом сдалась:

– Ну, тогда не знаю, кем должен быть заложник, чтоб оказаться главным противником спасателя… Психом? Истеричкой? Мудаком с потреблядским синдромом, который везде качает права?

– Любого из них можно образумить, в этом деле мы ученые. Но если у заложника стокгольмский синдром – тут тебе полный звездец, хуже не бывает. Он тогда будет против тебя заодно с преступником, и попробуй его перетянуть на свою сторону. С отморозком разговор короткий, есть угроза – стреляй на поражение, а этого гада с синдромом ты должен спасти, доставить на остров, сдать психологам. Такая, скажу я тебе, морока. Вот честно, врагу не пожелаю.

– Угу, – согласилась Ола. – Зато у спасательного отряда численное преимущество перед депрессивным заложником.

– Только это и радует. А ты прикинь, если б один на один, тогда хоть стреляйся. Однажды мой товарищ так вляпался, ну, сложилось оно так, до сих пор вспоминает и вздрагивает. Хотя здоровый мужик вроде меня, было дело, от медвераха ножом и рогатиной отбился.

На ночлег спасатели устроились в пропахших репеллентами компактных палатках, а Ола забралась в спальный мешок у подножия громадного дерева с норой под корнями – может, даже не одной. Обитатели норы ничего доброго от людей не ждали и не высовывались. Рядом с Олой стукнула о землю шишка, свалившаяся оттуда, где сплошные ветки и туман. На шишке сидел кто-то с длинными слюдяными крыльями, блеснувшими в свете костра. Заложив круг над лагерем, он одурел от репеллентов и полетел прочь, вихляясь из стороны в сторону. Порой негромко переговаривались часовые. В конце концов девушка задремала, и от беготни по «Бестмегаломаркету» ее спас капитан Федоров, рявкнувший: «Подъем!»

Зелье для Отхори, которым поделилась Лепатра, она взяла с собой, но решила приберечь на потом.

Моста на месте не было. С обрыва свисали покореженные стальные тросы и остатки горелых веревок с обугленными дощечками.

Внизу мчалась Тайва, приплясывая на порогах. Кое-где из венчиков бурлящей пены торчали скользкие каменные клыки.

Берега вздымались слоистыми изжелта-бурыми кручами, поверху сплошным гребнем тянулся смешанный лес.

Виолетта и Бенедикт настороженно озирались, как будто опасались засады, хотя Ола могла бы поручиться, что в окрестных кустах никого нет, кроме всякой мелочи. Уже собиралась сказать об этом, но тут Бенедикт по-киношному выхватил пистолет и навскидку сбил сидевшую на ветке зверушку. Ола только моргнуть успела. И моргнула во второй раз, когда зверушка, не долетев до земли, истаяла в воздухе призрачной кляксой. Соглядатай , оставленный Риббером.

До ближайшего отмеченного на карте брода полсотни километров. Передохнуть, пообедать – и вперед вдоль берега, других вариантов нет. Строить плот никакого смысла: даже если Тайва не разобьет его о камни, тут не выгрести. На что и рассчитывал чокнутый маг, косплеящий Санта-Клауса.

Один из оперативников, худощавый, немного сутулый, с лицом изношенным, как видавший виды ботинок, подошел к самому краю, закурил. Походка у него была дерганая, жесты резковатые, нервные.

– Переживает, что премия уплыла? – совсем по-дээспэшному ухмыльнулась Ола, обращаясь к остановившейся рядом Виолетте.

– Нет, не об этом, – серьезно и сухо ответила магичка. – Аниту он знал еще ребенком, Гай Грофус – его старый товарищ, они вместе служили в армии по призыву. Тебе стоит пересмотреть свое отношение к полиции.

– После того, что они мне устроили? После инспектора Вебера и следователя Косинского?

– Ола, мне тоже больше нравятся полицейские из книжек и фильмов – благородные рыцари закона, мудрые, тактичные, не знающие грубых слов и грязных приемов. Но это идеал, а в жизни есть Вебер и Косинский, и я с ними сотрудничаю, потому что они защищают законопослушных людей от бандитов, мошенников, маньяков. Несмотря на свои личные недостатки. Это живые люди, а не положительные герои, но других у нас нет. Ты ведь тоже не ангел, и судили тебя не по сфабрикованному делу.