Ведьма (СИ)

– Ты меня напугал, – признался Том, решив обойтись полуправдой. О не понятном ему самому сжигающем изнутри любопытстве говорить было рано. – Да тут еще эти… «ведьма, ведьма…», бояться я не люблю, в мистику не верю, вот и захотел выяснить все раз и навсегда.

– Я не ведьма. Порчу наслать не смогу, так что бояться меня незачем. Ты это выяснил. Теперь отстанешь?

– А те слова, что ты говорил… ну, в то утро? – спросил он о том, что не давало покоя уже несколько дней. – Про кровь и солнце… что они значат?

– Ничего, – хмыкнул Билл.

– Я серьезно.

– Я тоже. Несколько лет назад в одной книжке вычитал. Совершенно дурацкая книга, но этот бред на идиотов вроде тебя действует безотказно.

– А лапка?

– Кота кормил. Он их любит. Пытался отучить, сильно уж они противные, но он ни в какую…

От осознания, что его развели, как малолетнего лоха, стало обидно. Том сидел и абсолютно не представлял, что сказать.

– Хочешь шоколадку? – вдруг ляпнул он, не к месту вспомнив про до сих пор валяющийся в кармане джинсов батончик.

Вытащив его и увидев, что обертка заметно пообтрепалась, а в одном месте даже чуть-чуть надорвалась, и поняв, что произошло это во время его фееричного падения, Том чуть не заскулил от досады. Чувствуя себя законченным кретином, Трюмпер встал и протянул его Биллу. Тот презрительно фыркнул и, нехотя взяв шоколад, засунул в карман безразмерной кофты. Снова схватился за свой чай и сделал несколько торопливых глотков.

Тому нестерпимо захотелось с ним поговорить. Не задавать вопросы, что-то выпытывая, а именно поговорить. Ни о чем и обо всем одновременно. Было невероятно интересно узнать об этом человеке… все, что угодно. Что он любит больше, чай или кофе? Та книга, фразы из которой он цитировал: почему она показалась ему глупой? Он любит смотреть фильмы? И если да, то какие? А еще про погоду, искусство, политику, кота, питающегося мерзкими куриными лапками…

– Наверное, мне пора… – выдохнул Том, чувствуя себя крайне неуютно из-за того, что творилось у него внутри.

– Да, – согласился Билл, не подозревая о его душевных метаниях.

– До завтра?.. – полувопросительно заметил Трюмпер, переступая порог.

– Больше не приходи, – то ли попросил, то ли приказал Билл.

– До завтра, - утвердительно хмыкнул Том и, не оборачиваясь, ухмыльнулся, услышав неразборчивое шипение, раздавшееся ему в спину.

Завтра он снова пойдет на Ведьмину поляну. Обязательно пойдет. Его ничто не остановит… даже если с неба камни начнут сыпаться

6.

Билл привычно проснулся еще до рассвета. Тут же встав с кровати, он быстро прошел в ванную, на секунду зажмурился, ступив на ледяные плитки пола, поджал пальцы, обнял себя руками, словно пытаясь удержать тепло, резко выпрямился, встал на цыпочки и скользнул к раковине. Несмотря на холод, нужно было почистить зубы и умыться. Торопливо водя щеткой, он, отвлекая себя от начинающего сотрясать тело озноба, вспоминал, что нужно сделать сегодня.

Сначала покормить кота, потом себя. Обязательная ежедневная уборка. Протереть пыль, подмести пол. Мама терпеть не могла, когда дома грязно, и вечно ругала его за каждую брошенную соринку. Сразу после ее смерти, когда Билл очень злился на нее за то, что она его бросила, он бунтовал, почти месяц не убирая, и делал все, что, по его мнению, ей могло бы не понравиться, но потом здравый смысл, многолетняя привычка и врожденная чистоплотность победили, и он вернулся к обычному образу жизни. Ранний подъем. Умыться. Поесть. Убрать дома и за работу.

Быстро сполоснув лицо ледяной водой: горячая стоила дорого и ее нужно было экономить, он выскочил из ванной комнаты. Старенький потрепанный ковер в спальне хоть немного скрывал холод, и стоять на нем было значительно приятнее. Холод Билл не любил больше всего на свете, потому что мерз почти всегда. Даже летом. Иногда он замерзал настолько, что кости начинали противно ныть, мышцы сводило судорогой и хотелось плакать. Помочь в такой ситуации могла только горячая ванна, но воду нужно было тратить бережно.

Быстро одевшись, он провел руками по волосам, приводя их в относительный порядок. Мама заставляла отращивать волосы, говоря, что они должны доходить минимум до талии, так он больше походил на девушку, и никто ничего не смог бы заподозрить. Билл ненавидел такую прическу всей своей душой.

Первое, что он сделал после похорон – это сходил в парикмахерскую. Для этого пришлось ехать довольно долго, даже не в соседний город, а еще дальше. Никто не должен узнать правду. До этого в большом городе Билл бывал редко, и то только с мамой и только по работе, и впервые сидя один в полупустом вагоне скоростного поезда, он отчаянно трусил, замечая на себе чужие заинтересованные взгляды, но оно того стоило.