Ведьма в академии магии. Корона императора

Призывать метлу времени уже не было. Этим утром она, мой гримуар и оба саквояжа братьев Эйлер отправились прямо к ним в дом. Однако в запасе у меня не имелось даже секунды. Хорошо понимала, что в воздухе нам справиться с ведьмаками будет гораздо легче, а значит, нельзя было позволить им приземлиться.

– Бегом в зеркало, ведьма! – зло процедил Элеот, попытавшись не слишком вежливо схватить меня за руку.

Но поймал лишь воздух, потому что я стремительно взлетела. Взлетела над землей, полагаясь лишь на свою магию, как умели делать только ведьмаки.

Видимо, слитая воедино сила четырех ведьм позволяла мне куда больше, чем другим, и меня это радовало. Сейчас меня это радовало безгранично.

– Не дайте им приземлиться, – попросила я громко, принимая первый удар на себя.

Калиан не щадил. В отличие от своего брата, который по большей части просто летал рядом с ним, создавая видимость бурной деятельности, Ворти словно и вправду отчаялся до такой степени, что решил прилюдно меня добить.

Могла лишь догадываться, что послужило причиной его такого открытого визита в академию. Вероятно, Верховная действительно только и ждала моей жалобы, чтобы спешно запустить весь процесс уничтожения одного конкретного рода.

А в том, что он будет уничтожен морально, сломлен, выкинут за пределы империи или на ее окраины, я нисколько не сомневалась.

Удар, удар, еще удар! У Ворти не было какой-то особой стратегии. Создавалось впечатление, что он использовал наговоры без разбора, истерично хватаясь за все, что возникало в его мыслях.

Однако ни одно проявление его дара так и не настигло меня. Любая сфера, любая магическая волна – все, что он посылал, бесследно растворялось в моем защитном поле, пока я готовила один-единственный удар. Причем заметно по мне этого не было совсем. Со стороны казалось, что я просто вишу в воздухе и с издевательской улыбкой смотрю на своего врага, провоцируя его на новые нападения.

Но это я. Братья же Эйлер времени даром не теряли.

Мне впервые так близко удалось увидеть, как работают уже состоявшиеся ведьмаки. Воспарив над землей по сторонам от меня, они действовали не только уверенно, но и слаженно. Ни одного промаха. Ни одной лишней магической эманации.

Поначалу они пытались защищать меня, отчаянно и громко при этом ругаясь, но, когда осознали, что мне совершенно точно ничто не угрожает, принялись за черные плащи с золотыми нашивками, нет-нет да и отвлекая Ворти и Найкла на себя.

– Тиана, по-хорошему уйди! Я боюсь тебя зацепить! – в ярости прокричал Элеот, даже не глядя на меня.

– Я связался с матерью, – откликнулся Барсвиль совсем рядом со мной, перехватывая и отправляя обратно одну из смертоносных магических сфер. – Скоро они будут здесь.

– Тогда, – отозвалась я с улыбкой, что была рождена ненавистью, – нам пора заканчивать.

– Убью, мерзавка! – процедил Калиан, слыша нас так же четко, как и мы его.

Его атаки стали еще яростнее, еще отчаяннее. Ведьмаки в черных плащах все это время выстраивали перед Ворти и Найклом защитное кольцо, не давая братьям Эйлер нанести весомые повреждения противникам, но смысла в их действиях было ровно на несколько минут ожесточенного боя.

Потому что сложный многоступенчатый наговор, требующий длительной ювелирной подготовки, все же был мною произнесен.

Подняв обе руки перед собой, выставляя напряженные ладони вперед, я четко произнесла:

– Piro, carto, desendriya.

Ударная волна, вырвавшаяся из моих ладоней, имела такую разрушительную силу, что снесла на своем пути и защитный барьер, и ведьмаков в черных плащах, и прячущихся за ними Каля и Пелина. Чистая магия была преобразована в твердую прозрачную материю, которая не только неслась на выбранный объект с невероятной скоростью, но и со всей дури прижимала его (или их) к ближайшей твердой поверхности, то есть фактически впечатывала в землю.

При этом наговор этот относился к разделу защиты. Да и использовать его могли только группы по трое. Нас, к слову, было трое, но в создании защитного наговора наивысшего уровня ни Элеот, ни Барсвиль не участвовали. Я создала его одна, лишь на миг поразившись собственным новым возможностям.

Я знала: чем больше сила, тем больше ответственность.

А еще: чем сложнее и объемнее наговоры, тем внушительнее от них отдача. Это примечание бабушка Аглонья вывела на полях своего гримуара.

Элеот, Барсвиль и я – остаточной волной от наговора нас отбросило всех троих. Но, в отличие от нападавших, приземлились мы довольно мягко. Нас не размазало по земле, не поломало нам кости, не отбило спину.

Близнецам, сметенным по разные стороны, конечно, пришлось больнее, чем мне, потому что я спикировала прямо на ноги, но была уверена, что лучше так, чем устраивать полномасштабное сражение, в котором могли пострадать десятки, а то и сотни.

Женский корпус за эти минуты с внешней стороны и так успел получить прореху, а внизу на дорожках, выложенных тротуарной плиткой, даже появились внушительные воронки от отскочивших сфер, доверху наполненных наговорами.

Битва закончилась, почти не начавшись, и только я одна стояла на ногах.