Ведьма Западных пустошей

Море шумело – Аделин почти разбирала тихие слова, которые были о ней. О том, что быть ведьмой – не так уж плохо. О том, что пора перестать бояться. О том, что когда ты любишь, то можно и взлететь. Море говорило с ней так, как могла бы говорить мать, которой Аделин не знала – с любовью и полным принятием.

– Это опасно? – спросила Аделин и тотчас же добавила: – Это наказуемо?

Бастиан рассмеялся и обнял ее – Аделин слышала, как его сердце бьется гулко и ровно, и на миг ей показалось, что оно стучит в ее груди, словно они стали одним человеком.

– Нет, – ответил Бастиан, поцеловав ее в висок. – Не наказуемо, и переставай уже бояться меня. Я понимаю, что это трудно. Но ты хотя бы попробуй.

Несколько минут они стояли в обнимку, не говоря ни слова, и Аделин чувствовала, как в ней пульсирует та сила, которую заблокировал удар Курта Гейнсборо. Море спасло ее и исцелило – теперь она снова стала собой. Она наконец-то ожила.

– Можно мы побудем здесь еще немного? – спросила Аделин, и Бастиан кивнул.

– Хоть весь день, если хочешь, – ответил он и добавил: – Что-то мне подсказывает, что наш знакомый еще вернется сюда. И мы его встретим.

– Похоже на свадебное путешествие, правда?

Они сидели в маленьком ресторанчике возле моря. Рис с креветками и мидиями источал просто непередаваемые ароматы, вино в бокалах было с легкой кислинкой под сладостью, что мягко окутывала рот, и Аделин казалось, что она снова готова взлететь.

Ей хотелось петь и смеяться. Она давно не была так счастлива – настолько давно, что успела забыть о самой возможности такого светлого счастья. Может быть, так хорошо ей было в детстве, когда она собирала в полях цветы с мачехой и госпожа Флер объясняла: это василек от слепоты, а это пчелиный хлеб от жара и опухолей…

– Почему бы и нет? – улыбнулся Бастиан и мягко сжал руку Аделин. – Я давно хотел поехать на море, но все никак не собирался.

– Он и подумать не мог, что устроит нам свадебное путешествие. – Аделин сделала глоток из бокала и с запоздалым сожалением подумала, что Уве сейчас места себе не находит. Конечно, господин Арно сообщил ему, где Аделин и что с ней все в порядке, но брат, конечно, переживает. И Кусь наверняка волнуется.

Она вздохнула и добавила:

– Жаль, что придется возвращаться.

Бастиан усмехнулся и сказал, глядя одновременно на Аделин и куда-то далеко, в свои воспоминания:

– Мой отец хотел переехать к морю. На Фалернские острова. И жить рядом с путями дельфинов и дорогами китов. Он так и говорил: хочу слушать тишину, которая наступает после шторма. Но так и не собрался…

Несколько минут они молчали, а потом Аделин призналась:

– Я никогда не видела кита.

Бастиан рассмеялся.

– Я тоже. Знаешь, когда мы поженились, я подумал, что останусь в Западных пустошах, когда все это закончится.

Аделин удивленно посмотрела на него. А ведь она и не думала о том, что с ними будет после того, как убийцу девушек поймают. Бастиан, конечно, вернется в столицу, это естественно. Он привык к столичной жизни, что ему делать в Западных пустошах? И Аделин придется либо поехать с ним, оставив Уве в Итмане, потому что вряд ли Бастиан захочет тащить с собой ее родню, либо они разведутся.

Легкость, которая наполняла ее, растаяла. Ей стало не по себе.

– А теперь? – спросила Аделин.

Бастиан снова улыбнулся и сжал ее руку.

– А теперь я в этом уверен. Знаешь, – он усмехнулся с тем видом, с каким говорят о тех мечтах, которые больше не нужны. Жизнь изменилась, и мечты и надежды стали новыми, – когда-то я хотел стать таким, как мой отец. Расследовать сложные дела, выходить живым из опасных приключений, охотиться на чудовищ.

Он провел пальцем по краю бокала и какое-то время молчал. В стороне шумело море, и Аделин почти различала его мягкую неспешную речь: все хорошо, все будет хорошо. В мире, где есть любовь и море, не может быть ничего плохого.

– А сейчас я хочу быть там, где ты, – произнес Бастиан. – Ну и конечно, охотиться на чудовищ и расследовать сложные дела, но так, чтобы ты была рядом. Чтобы я мог подойти и взять тебя за руку.

Аделин казалось, что в ее груди зреет золотой горячий шар – он пульсировал вместе с сердцем, и от него плыло ласковое тепло. Если это была не любовь, то что тогда можно назвать любовью?

– Я тебя люблю, Бастиан, – сказала Аделин. – И я так говорю не из благодарности за то, что ты два раза спасал мне жизнь.

Она вдруг поняла, что говорит страшные, ненужные, нелепые глупости. Но Бастиан лишь улыбнулся, поднес ее пальцы к губам и, осторожно поцеловав, ответил:

– Я тоже тебя люблю. И никакой убийца девушек больше к тебе не прикоснется, я не позволю.

Он вдруг осекся и задумчиво посмотрел куда-то в сторону ресторанной стойки – там официанты в белых фартуках расставляли тарелки по подносам, но Бастиан словно бы видел что-то, не имевшее отношения ни к ресторану, ни к морю.

– Что случилось? – спросила Аделин. Тревога начала точить ее.

– У него были дети, – уверенно произнес Бастиан. – У Лесного принца.

– Что ты имеешь в виду? – растерянно промолвила Аделин, не понимая, при чем тут Эдвин Моро.