Ведьмачьи легенды

И друга-ведьмака рядом не оказалось: видно, увлекла его к себе в комнату коварная Эсси Давен…

И вот бежит Лютик по Первограду, прижимает к трепетной груди тяжеленный кошель, а за ним несётся толпа коварных завистников с криком «Взять всё и поделить!». Лютик мечется по переулкам, стучится в мощные двери банков, надеясь на спасение. Но не отпирают дверей трусливые первоградские толстосумы…

Наконец перед певцом откуда-то возникает канал. В грязной воде отражается луна. Лютик, не задумываясь, бросается вниз…

«Как же так? Почему я тону? Я ведь превосходный пловец!» — думает несчастный бард…

Сильная рука хватает Лютика за волосы…

— Захлебнёшься, идиот! Тебя даже на минуту нельзя одного оставить! — сказал ведьмак. — А коллеги потом обязательно скажут, что утопился перед самым состязанием, наконец-то осознав свою бездарность!

От жестоких этих слов Лютик мигом очухался, вылез из достижения цивилизации и закутался в простыню.

— Ну как? — спросил он. — Почуял чары? Готов к разоблачению подлеца Смыка?

Геральт задумался.

— Вот так чтобы прямо почуять — нет. Да только амулет мой время от времени дёргался, словно что-то такое проскакивало, вроде как искра. Какая-то нехорошая магия. Но ведь сказал же твой дружок Вальдо, что репетирует Одноглазый Орфей не в полную силу. Не желает все козыри выложить. Значит, поймать его за руку можно только во время состязания. Поэтому ложись-ка ты спать, а я искупаюсь…

— Кстати, грязную воду можно выпустить и налить свежей, — сказал поэт. — Там есть такая специальная пробка…

— Да уж знаю, — сказал ведьмак. — Хоть какой-то прок от этих банкиров…

7

— Я-то думал, они для фестиваля целый дворец построят, — сказал поэт. — На века! Светлый, просторный, и с таким хитрым куполом, чтобы даже шёпот со сцены последних рядов достигал… Так нет же! Сэкономили!

Первоградские банкиры и в самом деле придумали простой и остроумный выход: установили на площади Взаимного Кредита огромный балаган из парусины. Надпись над входом гласила:

Помпей, ты наш Орфей!

Внутри балагана поставили самые простые деревянные лавки, и даже не свежесколоченные — попросту притащили их из соседних торговых рядов. Коммерцию и встояка можно вести!

— Многие надеялись, что фестиваль станет ежегодным, — сказала Эсси Давен, уцепившаяся за локоть Геральта. — А он, оказывается, одноразовый. Назавтра этот бродячий цирк разберут, потому что парусина уже продана нифльгаардскому военному флоту…

— По уму живут люди, — согласился Лютик. — Но зря.

— Мне бы надо в первые ряды, — сказал Геральт. — Чтобы сразу на помост выскочить, Орфея-самозванца за шиворот схватить да и обличить публично…

Но не вышло у ведьмака с первыми рядами: возле помоста стояли в несколько рядов разномастные кресла, предназначенные для публики первого сорта. В креслах уже расположилась эта самая публика — банкиры, купцы, адвокаты, судебные чины, члены жюри, державшие в руках деревянные счёты.

От компании, засевшей в «Засахаренной кры…», их отличали разве что чистая, аккуратно заплатанная одежда, бритые физиономии да жёны с детьми и прочие родственники…

— Утешься, Лютик, — сказал Геральт. — Не получит Помпей Смык у этих ребят своей награды. Такие даже медный грош не выпустят из городских стен. Повесят на победителя, к примеру, арендную плату за помещёние плюс накладные расходы… Однако надо бы мне всё-таки местечко для себя опростать!

Ведьмак изобразил на пальцах знак Брысь, но, к его удивлению, никто из местного начальства на эту магию не среагировал…

Пришлось Белому Волку сесть на лавку среди трубадуров-соискателей, между Лютиком и Эсси Давен. В воздухе висел гул медных и серебряных струн — мастера культуры настраивали инструменты.

Состязание началось с ударом гонга.

И первым вышел на сцену Вальдо Марис, вечный соперник Лютика.

— Не повезло бедняге, — лицемерно посочувствовал бард. — Открывать поэтический турнир — это всё равно что вообще не участвовать. Публика забудет о тебе почти сразу. Мне повезло: мой номер двадцать восьмой. А последним будет выступать этот упырь из Моветона. И не придерёшься — сами жребий тянули!

— Есть уловки и для жеребьёвки, — сказал ведьмак. — Например, подержать нужную бирку на льду или, наоборот, нагреть… Помпей, должно быть, первым руку в мешок запускал?

— Ну да, — сказал Лютик. — Сволочам счастье.

— А ведь раньше счастье было привилегией честных дураков, — заметил Геральт.

— O tempora, o mores! — согласился Лютик.

Выступавшего почти никто не слушал — все соседи точно так же переговаривались, мешая безумно талантливому коллеге на помосте.

Вальдо Марис из Цидариса в бешенстве расколотил об пол лютню, швырнул обломки в банкиров и гордо удалился. Лютик издевательски захлопал в ладоши.

Геральт задремал примерно на пятом соискателе. Даже аплодисменты, изредка всё же звучавшие, не могли вывести его из оцепенения. Очнулся он лишь на мгновение, чтобы пропустить Эсси в нарядном синем шёлковом сарафанчике, прижимавшую к груди небольшую цинтрийскую кифару.