Ведьмачьи легенды

— Обычное, да. Только потом находят корабли. Мёртвые. Когда с телами, когда совсем пустые, только в крови. И часто — разбитые птичьи яйца. Как знак, слышь. И говорят: это такой вот охотник завёлся, лыцарь, борец за справедливость. Нанимается на судно, вроде как все мы, а потом делает своё дело. Выпихивает, значить, других из гнёздышка.

— И чего, сам-то куда потом девается?

— Может, подбирает его какой корабль в условленном месте, а может, есть у него магические приспособы.

— Или он сам — магик. А заодно — вице-губернатор Фабиольских колоний и Шёлковых островов.

— Ты, балда, не зубоскаль, лучше мозгой пошевели. Если  этот наш ведьмак — Кукушонок, у него другое на уме. Не тварь уничтожить, а нас всех.

— Ну и чего до сих пор не уничтожил? Хитрый слишком? Или глупый?

— А я вам всем так скажу: нечего гадать. Никто не знает, Кукушонок он или нет. А что ведьмак, и ведьмак хороший, — это точно, имя его на слуху. Приглядывать за ним надо. Когда перейдём Межу и Китобой раздаст оружие, держите лысого под прицелом. Я лично не видел ни одного мага, которого бы не остановил добрый заряд свинца. И хватить уже трепотни, спать хочу.

Вахтенный на юте отбил склянки. На миг всё погрузилось в тишину, только таял в воздухе последний удар колокола.

А потом девичий голос за спиной у Стефана спросил:

— Не против, если я с вами посижу?

Спросил над самым ухом, хотя редко кому удавалось подобраться к ведьмаку незамеченным.

Стефан усмехнулся:

— А ваш капитан, похоже, не из суеверных, — и только тогда разглядел, что это не девушка — подросток, мальчишка лет тринадцати, наверняка из «пороховых обезьян». «Пороховые» оттого «пороховые», что обычно подносят ядра и порох, открывают-закрывают пушечные порты, но кроме этого — драят палубы, помогают коку, приглядывают за тем, чтобы вовремя откачивать из трюма воду. В общем, занимаются самой грязной работой на корабле.

На замечание Стефана мальчишка ничего не ответил. Переступил с ноги на ногу и присел рядом с ведьмаком. Двигался на удивление плавно, сам был невысокий, изящный, с тонкими чертами лица. Одежда на нём сидела ладно, выглядела почти новой, и кожа была без ранок и гнойничков. Впрочем, Райнар и Ахавель тоже носили новьё, да и у остальных наверняка было что-то покраше затасканных рубах. Богатый корабль, фартовый.

— Давно ты с ними? — спросил ведьмак.

Мальчик моргнул и на миг задумался.

— Лет с семи, наверное... А кажется, что всегда.

— Нравится такая жизнь?

— Лучше не бывает! — Он вопросительно поглядел на ведьмака и потянулся к мечу: — Можно?

— Только не ври, что никогда не держал в руках оружие.

 — Конечно, держал, — фыркнул мальчишка. — Тыщу раз! Но это же особый, ведьмачий меч!

— Лесть на меня не действует, учти.

Он протянул клинок рукоятью вперёд. Мальчишка ухватился за неё, подпрыгнул и взмахнул мечом.

— Ух ты! Вот это балансировка! А правда, что на них накладывают чары? И куют особым образом? И закаляют в драконьей крови?

— Нет, неправда.

— А мой брат говорил, что закаляют. И что без чар — никак! — Он тихо засмеялся, и тут же лицо его переменилось, как будто озарилось изнутри молочным лунным светом. — Вот разочаруется, когда узнает! Лучше не говорите ему.

— Он тоже здесь, на «Брендане»?

— Ну конечно! — Мальчишка сделал пару выпадов в пустоту. Руку держал умело, запястье не выворачивал, предплечье не «зажимал».

Запрыгнув на планширь, он, балансируя, пробежался взад-вперёд, соскочил обратно, сделал кульбит и оказался снова рядом с ведьмаком. Всё — за пару-тройку мгновений. Видно было, что «Брендана» он знает от и до и все эти трюки проделывал не раз.

— Славный клинок! — Он бухнулся рядом со Стефаном, хмыкнул и провёл пальцем по лезвию. Тут же и ойкнул, скорей с восхищением, чем от боли.

— Осторожнее.

— А, ерунда! — Мальчишка сунул палец в рот. Поёрзал, вглядываясь в ночь, потом вскинулся: — О, а вот ещё: все говорят, что ведьмаки сражаются только с безмозглыми чудовищами. Ну, с гламанцами, жагницами, скинноками, серпентусами... А вот, скажем, тритонов не трогают. И киноцефалов тоже. Правда?

— В основном так и есть, — сказал ведьмак, помолчав. — «Кодекс Беловолосого» утвердили для всех отделений Фабиолии, но бывают, конечно, исключения из правил.

— Потому что, — он явно цитировал, — «иногда люди страшнее любых чудовищ»?

— Потому что иногда у тебя не остаётся другого выбора. Ведьмак протянул руку, и мальчишка, чуть помедлив, вернул меч.

— А потом, — сказал мальчишка другим тоном, каждую ночь вы просыпаетесь от собственного крика, по тому что вам снятся кошмары. И понимаете, что сказка про добро, которое якобы можно сделать из зла, — лжёт. Потому что... — Он вдруг замолчал и уставился себе под ноги. Осторожно, не отрывая их от палубы, приподнял одну, затем другую подошву.

Ведьмак покачал головой. Смотрел он не на мальчишку, а вдаль, на волны, вскипавшие барашками пены.