Ведьмак из Салема (СИ)

Гордон снова попытался рассмеяться, но на этот раз его голос дрожал так сильно, что он сдался через несколько секунд. Его рука залезла в карман, на мгновение огляделась и вышла излишне резким рывком. В его пальцах сверкнул щелкающий нож.

«Ты боишься?» - спросил он. «Может быть, там нас поджидает какой-нибудь монстр, не так ли?» Он надул подбородок, вложил нож в руку Гордона и ногой толкнул дверь. Коридор продолжался еще на несколько шагов и заканчивался перед нижними ступенями прогнившей деревянной лестницы, уходившей в неопределенный полумрак.

«Давай, трус, - прорычал он. «Там ничего нет. За исключением, может быть, нескольких пауков и летучих мышей. “

Тремейн проглотил ответ, который был на языке, неуверенно оглянулся, откуда они пришли, и последовал за ним. Лестница громко хрустнула под их весом, пока они бок о бок поднимались по забитым ступеням. В доме доносился шум старых заброшенных домов, и затхлый запах, который Тремейн заметил внизу, усиливался.

Гордон остановился, когда они подошли к другой двери. Она тоже была только приоткрытой, и здесь тоже были следы чего-то серого, блестящего.

Тремейн демонстративно сморщил нос, когда Гордон толкнул дверь, и на них обрушился поистине захватывающий поток зловония.

Они были на верхнем этаже дома. Перед ними лежала длинная мрачная комната, в которой преобладала путаница полусгнивших балок и запыленной паутины. Кое-где крыша проваливалась, так что виднелись неровные осколки бархатно-синего ночного неба. Звуки леса доносились извне и смешивались со скрипом и стоном дома.

Гордон коснулся его плеча и указал налево. Чердак не был пуст. Посередине комнаты стоял огромный письменный стол, густо покрытый пылью и покрытой черной коркой грязи, на котором стояли две старинные керосиновые лампы, которые мерцали красно-желтым светом. А за этим столом был мужчина.

Тремейн с трудом сглотнул, чтобы избавиться от горького комка, внезапно появившегося у него в горле. На долю секунды ему показалось, что он столкнулся с мертвым человеком, но потом он понял, что это не так. Он сидел в неестественно напряженной позе на резном стуле с высокой спинкой, широко открыв глаза и глядя, и серая пыль лежала на его запавших бледных чертах. Он не моргнул. Перед ним лежала огромная книга, переплетенная из темно-серой свиной кожи, которая стала твердой как камень. Он был открыт, и, несмотря на недостаточное освещение и большое расстояние, Тремейн мог видеть, что страницы были усыпаны странными, причудливыми персонажами.

«Боже мой», - пробормотал он. «Что…» Он ахнул, отскочил назад на полушаге и так сильно схватил Гордона за руку, что рука Гордона застонала от боли.

«Он мертв!» - выдохнул он. “Боже мой, он …”

Гордон сердито выпустил руку и отступил на полшага в сторону.

«Этот … этот парень мертв!» - снова запнулся Тремейн. Его голос дрожал и вот-вот сорвался.

«Я тоже это вижу», - раздраженно отрезал Гордон. «Это было давно», - он тяжело рассмеялся, чтобы скрыть свою нервозность. «Он больше не причинит тебе вреда, трус. Давай, - он сделал шаг и подождал, пока Тремейн последует за ним, но Тремейн не сдвинулся с места. На лбу у него выступил пот.

«А что насчет тебя?» - спросил Гордон. “Ты боишься мертвого человека?”

Тремейн покачал головой, неуверенно взглянул на Гордона, переводя дыхание, и внезапно кивнул. «Мне это не нравится», - сказал он. “Давай выбираться отсюда. Вот … здесь все равно нечего. “

Левая бровь Гордона немного приподнялась. «Откуда ты знаешь?» - спросил он. «По крайней мере, мы можем осмотреться, не так ли?» Он покачал головой и решительным движением отрезал Тремейна, когда Тремейн снова попытался возразить ему, повернулся и пошел - гораздо менее уверенно и уверенно, чем ему хотелось бы. стол и мертвые.

Тремейн нервно сглотнул и некоторое время нерешительно стоял на месте. Вдруг он, казалось, вспомнил, что все еще держит нож Гордона. Смущенный и поспешный, он вставил лезвие обратно в рукоять, сунул нож в карман и сделал нерешительный шаг, но только для того, чтобы немедленно остановиться. «Пойдем отсюда», - снова сказал он. “Пожалуйста.”

Гордон проигнорировал его.

Но его шаги тоже замедлились, и он почувствовал, как дискомфорт, охвативший его, медленно превращается в явный страх. Темнота на чердаке, казалось, пробудилась к шелесту, шепоту жизни, когда они приблизились к столу и к трупу за ним. Гордон заметил, что свет от двух керосиновых ламп на столе справа и слева от него достигал лишь нескольких шагов; намного меньше, чем было бы нормально. Стол стоял посреди мерцающего тусклого острова, который был окружен зловещей осадой черноты и неуверенности, вздымающимися тенями. И что-то в его лице было почти ужасающе знакомо Гордону, одновременно знакомым и отталкивающим, но он не знал, что именно. Горький комок в горле все еще был на месте, а живот медленно сжимался в твердый болезненный комок. На очень короткий миг в его голове промелькнул вопрос, кто зажег две лампы и почему, но эта мысль ускользнула, прежде чем он смог по-настоящему ее уловить.