Ведьмин коготь

– Чтоб не рыпалась, – выдохнула Женя.

– А в воду зачем запихал?

– А чтоб до кондиции дошла, – невольно прыснула Женя.

– Типа вымачивал? – ужаснулся Трапезников. – Он антропофаг?

– Не удивлюсь, – вздохнула Женя. – Но погоди, постой-ка. Ты представляешь, куда мы несемся? Где дорога?

Трапезников принялся добросовестно озираться, недоуменно хмуря брови. Впрочем, Жене сейчас было все равно, знает он путь к спасению или нет. Она остановила Трапезникова потому, что ей было просто необходимо сейчас, прямо сейчас посмотреть на него – на человека, которому предстояло стать ее мужем. Вот они бегали туда-сюда уже черт – Чертогон! – знает сколько времени, держались за руки, бросались друг другу в объятия, тряслись от страха, но она как бы впервые увидела его: высокий, худой, может быть, слишком широкоплечий для этой своей поджарой стати, длиннорукий и длинноногий, этакий баскетболист… Глядя на Трапезникова, Женя вспомнила свою первую любовь – Юрку Котельникова из 10 «А» класса той же 57-й хабаровской школы, где училась и она – правда, в 8 «Б», детсад, не имеющий никаких шансов на внимание старшеклассника. Всеми правдами и неправдами Женька пробиралась на тренировки школьной баскетбольной команды, чтобы посмотреть, как вытягивается Юрка перед кольцом, как аккуратно закладывает туда мяч, как напрягаются мышцы его длинных ног в красных атласных спортивных шортах, как взлетают надо лбом его светлые волосы, как блестят глаза…

Не то чтобы Трапезников был похож на Юрку Котельникова, вот разве что волосы у него были светлые и так же взлетали, как будто он замер в прыжке, вернее, в полете. Таким она увидела Трапезникова впервые, таким он запал в ее сердце, и никакие прабабушкины предсказания тут были ни при чем: ведь Трапезников явился ей в момент краткого беспамятства, которое настигло ее на крыльце Дома культуры на Покровке. Это было страшное видение, которое недавно воплотилось в явь на кладбище, и Женино сердце ёкнуло так же, как в первый раз – и не только от страха! Дело было в том забытом состоянии восторженного ожидания чуда и счастья, которого Женя не испытывала со времен своей первой девчоночьей влюбленности, о котором забыла начисто при встрече с Михаилом Назаровым – и которое вдруг воскресло в душе именно при виде Трапезникова.

Да, знала, знала прапрапрабабушка Евгения Дмитриевна, что напророчила прапраправнучке Женечке! Вот только жаль, не научила, как ей этого самого Александра Николаевича Трапезникова к рукам прибрать. Ее собственная любовная история осталась на вырванных из дневника страницах, поучиться внучке было не на чем. А вышеназванный Александр Николаевич, похоже, нескоро излечится от скорби по законной супруге. Вон как задрожали его руки, когда нашел ее платье в том шкафу, вот с какой болью спрашивал: «Валентина, Валечка, да неужели… неужели тебя больше нет?!»

«Да я с ума сошла! – мысленно вскричала она. – Да я озверела, что ли?! Плотский голод одолел? Любой ценой надо захапать себе понравившегося мужика? С чего ты взяла, что имеешь на него право? Прапрапрабабушка напророчила? Да уж, она была еще та пророчица… Жалела Надю Артемьеву, уговаривала ее сохранить ребенка, а того, что этот Виктор-победитель убьет ее собственного сына, не разглядела во тьме времен?! Да можно ли ей верить?! И нужно ли это мне?»

– Я почему-то был уверен, что мы бежим к дороге, а это река… – пробормотал Трапезников, и Женя с изумлением обнаружила, что ее задумчивость, которая завела ее и в прошлое, и в будущее, длилась несколько секунд. Вот уж воистину – летят мысли стремительно, как стрелы!

– Откуда река?! – не поверила Женя, но тотчас различила за чахлыми древесными стволами слабое серебристое свечение. Очевидно, река огибала деревню, близко подступая к кладбищу, оттого там и была такая сырая земля. Да, немилостивы были местные жители к своим покойникам, опуская их насовсем в эту студеную сырость.

В это мгновение Женя вспомнила, что среди этой студеной сырости лежит теперь Михаил, – и зябко обхватила себя руками за плечи.

– Я так понимаю, ты в Сырьжакенже уже бывал? – спросила она. – И на кладбище тоже, раз ничему особо не удивился? Я про бабку Абрамец от Михаила слышала… царство ему небесное, а ты что, видел ее?

Трапезников кивнул:

– Было дело. Бабка Абрамец меня пригласила в свою могилку отдохнуть, а твой муж намеревался меня превратить в такое же чудище с белым лицом, как он сам.

– А твоя жена?

– А моя жена лежала со мной в постели, и я видел, как из ее щеки выполз опарыш, а в горле ее булькала вода, когда она говорила. Еще были там некоторые детали… – Трапезников передернулся. – Ее Верьгиз тоже держал в воде, но слишком долго. Передержал.

Женя несколько раз торопливо перекрестилась. Трапезников неловко последовал ее примеру.

Стало легче.

– Может быть, нам реку переплыть? – задумчиво пробормотал Трапезников. – Или брод отыскать и перейти?

– Да не переплывем мы ее, – досадливо отмахнулась Женя. – В воду войдем, но она нас дальше не пустит. Вернее, жабы не пустят.

Трапезников взглянул на нее с ужасом.