Ведьмин коготь

– Оставь этот бред, – усмехнулся Верьгиз. – Он для ничтожных людишек. Для меня это не имеет никакого значения. Ее мать, – он взглянул на Женю, – происходит из рода великих колдунов, и когда их кровь сольется с кровью моих предков, то…

– Что?! – вскрикнула Женя. – Ну что?! Что тогда произойдет? Какой во всем этом смысл?

– Какой смысл? – высокомерно повторил Верьгиз. – Создать великого колдуна, который…

– Зачем? Зачем? – страстно спросила Женя. – Что ты можешь дать ему? Что ты знаешь о тех людях, которым обязан своей волшебной силой? Твой дед Павел Мец был чудовищем, который убил моих предков и многих других людей ради того, чтобы завладеть их жизненной силой и возвыситься над всеми. Твоя мать обладала страшным могуществом, которое посвятила мести за своего отца. Она готова была уничтожить всю мою семью. Я думаю, что и отца моего она соблазнила обманом, опоила каким-нибудь кошмарным зельем – только для того, что предвидела мое будущее появление на свет и то, что внушит тебе стремление произвести на свет очередного великого колдуна. Может быть, он и стал бы таким, но что он может унаследовать от тебя?! Ты… ты сам – кто ты? Что ты из себя представляешь? Ты жулик. Ты мошенник. Ты уголовник, вот ты кто! Ты живешь под двумя именами, ты запугиваешь людей, обманом выманиваешь у них собственность, расплачиваясь за это сушеным дерьмом, а потом обращая их в призраков. Ты убиваешь женщин… Тебе доставляют удовольствие гнусные мелкие пакости: напугать до полусмерти, напасть из-за угла, вселить в человека мучительную боль. Ты мечтаешь о ребенке – но что ты, именно ты готов передать ему? Чему ты его научишь? Ты не сможешь вырастить из него великого колдуна, потому что у тебя мелкая, мелочная душонка жалкого деревенского знахаря, который презирает и ненавидит тех, кто обращается к нему за помощью, который…

– Который, например, дает людям яд, чтобы потом потребовать с них деньги за противоядие, – спокойно продолжил Трапезников. – Мошенничает на принадлежащих ему заправках. Выводит из строя машины тех, кого он обрек на смерть, а потом что? Продает эти машины? А денежки тащит в свой банк? Или складывает в кубышку, зарытую в подполе? Ты кулак! Ты деревенский кулак, больше никто!

– Никто?! – взревел Верьгиз, одним резким движением поднимаясь на ноги. – Никто?!

Он простер руку к Трапезникову, и тот почувствовал, что пальцы его, державшие пистолет, ослабели и разжались. Пистолет упал.

И Трапезников не мог нагнуться, чтобы его поднять!

– Раиса! – рявкнул Верьгиз, и его верная помощница стремительным, поистине змеиным движением метнулась вперед, схватила здоровой рукой оружие и наставила его на Женю.

– Я тоже отлично стреляю, даже левой рукой, – сообщила она злорадно, и по тому, как ловко она держала оружие, было видно, что она не врет. – Здесь остались пять пуль, ты сказал? – взглянула она на Трапезникова. – Хватит, чтобы прикончить тебя, а ее… ее достаточно будет только ранить, чтобы потом воспользоваться ее телом и поселить семя в лоно.

– Не будет с этого толку, – пробормотала Женя.

– Хватит твоих глупых слов! – взревел Верьгиз. – Довольно я их наслушался!

– Это не мои слова, – хрипло выговорила Женя. – Это слова твоей бабки Абрамец. Она показалась нам на кладбище. Это она сказала, что с меня толку не будет, потому что ненависти во мне много и много жалости. А с такой мешаниной далеко не уйдешь! И еще она вспомнила сына своего отца, своего единокровного брата… Ты слышал когда-нибудь про Виктора Артемьева?

– Что за чушь! – высокомерно бросил Верьгиз. – Какой еще Виктор Артемьев?

– Именно так звали сына твоего деда. Твой дед Абрамец по прозвищу Верьгиз тоже надеялся произвести на свет великого колдуна, назвав его Изниця – победитель, но та женщина, которая должна была родить этого ребенка, ненавидела его так же, как его отца. Она готова была убить его. Вытравить плод! И если бы не вступился Саровский праведник, она сделала бы это. Понимаешь? Сын твоего деда, оборотня, чудовища, остался жив только благодаря заступничеству святого! Да, он стал колдуном. Это был страшный человек. Он убил моего прапрадеда, своего лучшего друга… Но знаешь, что еще сказала о нем бабка Абрамец? «Даже он сорвался с пути, на который его вело наследство отцово. А почему? Потому что жалость его сгубила!» И перед смертью он вернул долг Саровскому святому!

Верьгиз хрипло расхохотался:

– Ничего не понимаю! Какой долг он вернул? К чему весь этот бред?

– Это не бред, – покачала головой Женя. – Это правда. Такая же правда, как то, что мне всю жизнь хотелось, чтобы у меня был брат. Теперь у меня есть брат, но младший. А я хотела старшего! Старшего – умного, сильного, красивого, как мой отец, и такого же доброго. И вот передо мной стоит мой брат, а я могу тебя только ненавидеть. Но при этом мне жаль тебя. Жаль. Понимаешь?