Ведьмин коготь

Михаил оторопело переводил взгляд то на нее, то на браслет, а Женя схватила длинный пинцет, которым обычно доставала ватные шарики из высокого пластикового стакана, и подцепила им браслет.

Подняла его с полу, пристально разглядывая… Веревка да и веревка, бусинки да и бусинки, однако именно эта «веревка» только что сновала под кожей Михаила! Именно ее Женя только что выдернула оттуда!

Женя бросила браслет в раковину, по-прежнему сжимая его пинцетом, свободной рукой дотянулась до бутылочки со спиртом, отвернула пробку и плеснула немного на браслет.

– Дай мне зажигалку – она в шкафчике лежит, – велела Женя, не поворачиваясь к Михаилу.

Слышно было, как он встает со стула, открывает шкафчик, подходит к Жене.

– Что ты творишь? – воскликнул сердито. – Зачем?..

Михаил не договорил. Женя выхватила у него зажигалку, чиркнула – и бросила ее на браслет. Спирт вспыхнул, синее пламя скрыло черную веревку, а когда погасло, в раковине осталась только крошечная щепочка тусклого серого пепла. Женя тщательно смыла ее сильной струей воды и повернулась к ошарашенному Михаилу.

– Это что? – слабо пробормотал он. – Это что такое было?!

– Как твое плечо? – буркнула Женя, старательно вымыв руки и смочив ватку спиртом подошла к Михаилу. – Дай смажу ранку.

Пригляделась – и недоверчиво покачала головой: на том месте, где она выдернула из плеча Михаила змейку, должна была остаться ранка! Но ее не было. И те «фурункулы», на которые она обратила внимание раньше, тоже исчезли без следа.

Все-таки протерла плечо Михаила спиртом и спросила:

– Болит что-то?

– Нет, – покачал он головой, бросая на Женю полный ужаса взгляд. – Что это было?! Я думал, что потерял браслет, а он что, пролез мне под кожу?

– Похоже на то, – промямлила Женя, чувствуя, как наваливается усталость. Страшно хотелось лечь на массажный стол и уснуть. Уснуть! – Только не спрашивай меня, как это могло произойти. Я не знаю.

– А может быть, это тоже галлюцинация? Только теперь она на нас двоих наведена? Такое может быть?

– Наверное, может, – пожала плечами Женя. – Да не спрашивай ты меня! Я сама ничего не понимаю!

– Зато я понимаю! – буркнул Михаил, торопливо одеваясь. – Я понимаю, что этот шут гороховый Верьгиз хорошо со мной пошутил! То дерьмо вместо денег всучил, то поддельный договор подсунул, теперь это! – Он схватил портфель, заглянул в него и брезгливо сморщился: – Как же я раньше не видел?! С чего взял, что это золото?! Воистину ополоумел! Нет, это Верьгиз меня ополоумил! Браслет заговоренный, что ли? Он этим браслетом на меня порчу навел, да? – Схватился за голову: – Что я горожу?! Что несу?! Этого ведь не может быть, да?

Женя отвела глаза.

– А на кладбище?! – вдруг вскричал Михаил. – Там старуха была с такой же веревочкой! Помнишь, я тебе рассказывал? Я думал, веревочка, а это была змейка! Как это понимать?

Женя устало пожала плечами.

– Ну, черта с два! – взревел вдруг Михаил, хватая портфель и бросаясь к двери. – С меня хватит! Да чтоб я позволил этому гаду так над нами издеваться! Сейчас в сервис за машиной и…

Дверь с силой шарахнула о косяк.

Женя ошарашено посмотрела на нее, потом выскочила из кабинета, огляделась.

Михаила и след простыл.

Неужели он намерен вернуться к Верьгизу?!

– Что, не заплатил? – всплеснула руками администратор Любаша. – Я так и поняла! Лешка за ним побежал, но не знаю…

В эту минуту в уличных дверях появился сердитый Леша.

– Исчез! Не догнал! Я быстро бегаю, но его будто черти унесли!

«Может быть, и так!» – с тоской подумала Женя и прижала ладонь к груди там, где на цепочке висел ее крестильный крестик – странный самодельный медный крест, который надел на нее дед Саша, – и серебряный образок Серафима Саровского. Этот образок привезли Жене мама с отцом давным-давно, еще в 1991 году, когда ездили в Нижний Новгород, только что переименованный из Горького. Это дед Саша просил их съездить в город, где его детство прошло. С этим самым Саровским Святым, так же, как и с медным крестиком, была связана какая-то давняя-предавняя семейная история, в которой участвовал знаменитый Женин прадед Дмитрий Егоров по прозвищу Гроза[15], но подробностей она не знала, да и никто в семье их толком не знал. Тем не менее Елизавета Александровна привезла такие образки отцу и дочери, и с тех пор Женя носила свой не снимая. Верила, что он, как и крестик, хранит ее от опасностей!

Хорошо, если и впредь хранить будет…

Сырьжакенже, наши дни

…Этого не могло быть! И Валентины не могло быть там, под водой! Ведь Трапезников уже невесть сколько времени стоит за кустами, не может человек находиться под водой так долго! Она утонула, она утонула!

С треском проломившись через кусты, Трапезников выскочил на берег:

– Валя! Валентина! Валечка!

Внезапно кто-то схватил его за руку с такой силой, что Трапезников резко развернулся – и оказался лицом к лицу с Верьгизом, который смотрел на него не то сердито, не то насмешливо. Был он одет в такой же дикий балахон, как и остальные, стоявшие на берегу, запястья, как обычно, увешаны разноцветными веревочными браслетами, на шее болтается черный белемнит.