Ведьмин коготь

– Уш ванды, – шептал он, успокаивая себя. – Уже завтра!..

Раиса осталась на берегу.

Внезапно что-то обрушилось на голову Верьгиза, и тьма заволокла сознание.

Он ткнулся носом в песок и замер.

Раиса взвизгнула, но тотчас зажала себе рот рукой, в ужасе уставившись на невесть откуда взявшегося высокого человека с растрепанными светлыми волосами, державшего в руке пистолет.

– Вы… вы вернулись? – пробормотала она. Звуки, с трудом выходившие из прикрытого ладонью рта, были похожи на завывания.

– Живо! – хрипло приказал Трапезников, наставляя на нее пистолет, рукояткой которого только что сшиб Верьгиза с ног. – Вытащите ее из воды! Живо!

– Нельзя! – жалобно замотала головой Раиса. – Зелье еще только начало действовать. Это может быть опасно!

– Я так и знал, что тут без какого-нибудь поганого зелья не обошлось, – кивнул Трапезников. – Но ждать мы не будем. Я не хочу, чтобы ее объели рыбы, как мою жену. Выводите ее из воды! Живо!

– В том, что случилось с твоей женой, ты сам виноват, – зло сверкнула глазами Раиса. – Тебе когда было велено вернуться? Утром! А ты приехал к ночи!

– Только не морочь мне голову тем, что я сам виноват! – огрызнулся Трапезников, тоже переходя на «ты» и остро чувствуя, как уходят секунды, складываясь в минуты, а Женя все еще остается под водой. – Можно подумать, эта тварь, – он мотнул головой в сторону колдуна, – не сделала все для того, чтобы я опоздал! Давай так: считаю до трех и стреляю.

– Стреляй, – покладисто согласилась Раиса. – Но кто тогда выведет женщину на берег? Если будешь нырять сам, ты найдешь только труп… если вообще сможешь найти!

Трапезников прищурился:

– Хорошо. Тогда я буду стрелять в него. Сначала в руки, потом в ноги, потом в его поганую башку. Выстрелил бы в сердце, хотя, подозреваю, подобный орган для этой пакости не был предусмотрен.

Он говорил спокойно, внешне хладнокровно, хотя сам не чувствовал даже подобия спокойствия, а кровь так и кипела.

Лицо Раисы смялось выражением отчаяния и ужаса, но тотчас сделалось таким же спокойным, каким Трапезников его видел раньше, еще когда привозил сюда Валентину.

– Ну что же, стреляй в него, но этим ты меня уж точно не заставишь себе помогать.

Боже ты мой, а что, если Раиса спит и видит, чтобы Верьгиза кто-нибудь прикончил? Что, если она ненавидит его и мечтает от него избавиться?!

Но нет – Трапезников помнил, что ласково она называла его «сынок», «мой сыночек». Трапезников удивился, но Раиса объяснила, что была няней Верьгиза с самого детства, так что он ей дорог как сын. А раз так, она не может желать ему смерти. И потом это выражение горя и ужаса, которое на миг исказило ее лицо… Значит, сейчас она блефует. А почему? Рассчитывает, что у Трапезникова сдадут нервы? Рискованно. Или тут еще что-то?

Неужели… неужели Алик Фрунзевич был прав?.. В это трудно поверить, трудно решиться проверить, но делать нечего – придется!

Трапезников, не сводя ствола с Раисы, сунул руку в карман куртки и достал зловещий колышек. Занес его, склонившись над неподвижным телом Верьгиза:

– А как насчет этого?

Раиса пошатнулась так, что Трапезников даже дернулся невольно – поддержать ее. Но она каким-то чудом устояла и уставилась на него выкаченными глазами, что-то шепча побелевшими губами.

Трапезников, ей-богу, пожалел бы ее, если бы у него осталось еще что-то человеческое по отношению к этим нелюдям. Он только прикрикнул:

– Ну!..

Раиса поняла, что промедление смерти подобно, с явным трудом овладела собой и, как могла быстро, в спешке заплетая нога за ногу, ринулась к реке, замерла у кромки воды и протянула руки к серой глади. Зажмурилась, что-то забормотала, и Трапезников с замиранием сердца увидел, как по гладкой воде пошла рябь.

Точно так же было, как из вод Лейне появилась Валентина! Неужели сейчас…

Волны расступились; показалась женская голова, облепленная короткими мокрыми волосами. Женя выходила из воды с закрытыми глазами, спокойным лицом. Она была обнажена, и Трапезников почти нечеловеческим усилием воли укротил приступ яростного желания. Попытался напугать себя, представив, что лежит с Женей, как лежал с Валентиной, а из ее щеки выползает эта гадость… но не смог. В смысле, не только червяка не смог представить, но себя и Женю в одной постели, и это его вдруг огорчило до сердечного спазма. Хотя сейчас вовсе не до эротических фантазий и страданий, и это еще мягко сказано!

Женя была уже на берегу. Остановилась около Раисы, чуть покачиваясь, безвольно свесив руки вдоль тела. Глаза были по-прежнему закрыты.

– Что с ней такое? – прохрипел Трапезников, вдруг впав в панику: спасать человека, находящегося в бессознательном состоянии, мягко говоря, затруднительно.

– Она еще с жабой, – выдала Раиса. – Жаба еще с ней.

Ужас прошлепал по спине мягкими ледяными лапами… жабьими лапами!

Трапезников прокашлялся:

– Короче, так. Если хочешь, чтобы твой сыночек остался жив, быстро разбуди Женю. И свои эрзянские народные сказки будешь кому-нибудь другому рассказывать.