Ведьмин костёр: обожжённые любовью

– Так и есть, сначала в себя ушла, а теперь вовсе…. – Улада махнула рукой. – Никто не знал, что у нее в голове. А князь запретил сплетничать. «Она мне жена перед богами. Кто хоть слово против скажет, будет бит и изгнан». Ребенку свое имя дал и похоронил рядом с отцом–матерью. Тоже часто на могилу ходил.

– Получилось заткнуть рты?

– На каждый роток не накинешь платок. Но да, бояться стали, поутихли.

– А того, кто начал навет, нашли? – я сильно подозревала, что к творимому безобразию руку приложила Добронега. Неужели князь не замечает, что той соперницы не нужны? Одна хочет быть княгиней Града.

– Как найти? Это же слухи. Там шепнули, тут повторили, а потом прибавили.

Я покачала головой. А ведь как ни крути, но у вдовы утопленника откуда–то немалые деньги взялись. Наверняка знала она, с кем муж сговорился, поэтому и убежала в другой город. Потянуть бы за эту ниточку и выйти на человека, что обладает большими деньгами и способен закрутить такую карусель.

Ночью князь пришел ко мне. Улада, увидев его в проеме двери, выскользнула из комнаты. Я села, натянув на грудь одеяло.

– Маюсь я, – произнес глухим голосом Олег. – В сердце печет.

Его ладонь с силой смяла рубаху на груди. При одной горящей свече трудно понять, что делается с человеком, но по голосу слышалось – страдает.

Он опустился рядом со мной. Уткнул тяжелую голову в мое плечо.

– Я здесь в тепле сижу, а она в холодном хлеву на соломе лежит. Не уберег я свою голубку. Не уберег… – и неожиданно горько заплакал.

Я сначала растерялась, но потом поняла, что не надо князю мешать. Погладила его по голове. Пусть поплачет. Жжение в груди слезами убирается, а иначе сердце не выдержит.

Как только успокоился, я помогла ему раздеться. Сама не сразу заметила, что стою перед Олегом босая, с распущенными волосами и в широкой ночной рубашке – все, как в моем видении. Только тогда я решила, что уже избавилась от бремени и по доброй воле ложусь с князем в постель. А оказалось, все иначе.

Я притянула к себе голову Олега, из–за чего пришлось встать на цыпочки. Поцеловала сначала в каждый глаз, а потом в губы. Понимала, что сейчас ему эта ласка нужна как утешение. Так мать целует дитя, стараясь его успокоить. Князь, опустошенный горем, даже не попытался ответить.

Проснулись мы с ним в одной постели. И не он меня обнимал, а я руку поперек его груди положила и ногу на его ногу закинула. Уютно мне было спать рядом с ним. Спокойно. Видно, тоже по человеческому теплу изголодалась.

Мое шевеление заставило Олега открыть глаза. Увидев меня, он улыбнулся, но пришедшее воспоминание о страшной смерти Бажены надвинуло на лицо тень. Князь поднялся. Отведя взор, произнес:

– Надо бы ее похоронить. Прикажу одеть в лучшие одежды. Это все, что я могу для нее сделать.

Я поторопилась покинуть постель. Крепко прижалась к Олегу, позволив его губам поцеловать меня в темечко. И без слов было понятно, как я сочувствую его горю.

Стило князю уйти, вернулась Улада. Суетилась у сундуков с одеждой, но глаза прятала.

– Думаешь, не успела жена умереть, как я его в свою постель позвала? – спросила я строго.

– Не дело слугам советовать, как поступать господам. Хозяин давно без женской ласки. Хорошо, хоть есть кому пожалеть.

– Жалость – это все, что связывало нас этой ночью. Не выдумывай ничего лишнего.

– Прости, – Улада взяла в руки гребень. – Сегодня день с утра комом.

Я села на скамеечку, чтобы служанка заплела мне косу и уложила на голове. Взглянула на Уладу через зеркало. Платок повязан так, что вообще не понятно, есть под ним волосы или нет.

– Как ты? – спросила тихо. Улада сразу поняла, что меня интересует.

– Хотела волосы подравнять, а только еще больше искромсала. Теперь платок не снять, пока не отрастут хоть сколько-нибудь. Хоть бы моя родная коса нашлась, так нет, Добронега ее с собой унесла. Не спалила бы в костре.

– Когда я была маленькой, у нас в доме работала женщина, и я не сразу догадалась, что у нее коса не своя. Она ее у рома купила.

– Говорят, те с мертвецов волосы срезают, – Улада еще больше насупилась. – Какая живая женщина свою косу добровольно отдаст? Я думаю конский волос в цвет подобрать. Ленту вплести, и незаметно будет. Но нужно весны дождаться.

Ох уж эта весна! Все ее ждут. Улада, чтобы за зиму опостылевший платок снять и чужую косу привязать, я, чтобы родить здорового сыночка. Князь же весну ждал, чтобы меня своей сделать. Для одной Бажены весна больше никогда не наступит.

– Как думаешь, князь жену в лесу закопает или отважится на кладбище похоронить? Все же княгиня, а не какая–нибудь простолюдинка, – я побоялась спрашивать, положит ли он в гроб погибшую вниз лицом.

Улада вздохнула печально.

– Вряд ли решится. Слишком большие испытания ждут тех, кто не исполняет заветы богов.

Глава 18

Представив несчастную Бажену, я ощутила лютый холод стылой земли. Рядом с родственниками, пусть и давно умершими, ей, наверное, было бы теплее. И спокойнее.

– И все же, – мотнула головой я. – Кто князю сможет перечить?