Ведьмин Кут

Из кустов показалась вторая рука, вместе с первой они раздвинули камыш, и на свет Божий выползло, чавкая и плюхая, нечто, похожее на громадного слизня, что водились на огороде у бабки Кутырихи, чей дом стоял аккурат у реки, да поедали её кочаны с огурцами. Обрюзгшее, складчатое тело, покрытое серой, с зеленовато-синими, как у утопленника пятнами, кожей, переваливалось, перекатывалось волнами, оставляя за собой на мокром песке канавку, будто волокли здесь тяжёлый мешок. Бесформенная туша оканчивалась неким подобием рыбьего хвоста с тремя плавниками на конце, а с другой стороны к ней приляпана была большая круглая голова, словно кто-то, лепивший это существо устал под конец, и приставил её к туловищу, как попало, на авось. Там, где у людей растут волосы, на голове этой прилипли ракушки, сгрудившись и намертво сросшись с хозяином, в раковинах копошились моллюски, а промеж них ползали водяные черви, запутавшись в прожилках тины и водорослей.

Голова, свесившись набок, глянула маленькими круглыми глазками, что расположились на извивающихся беспокойно отростках, на Аглаю, стоявшую напротив, в намокшем, прилипшем к телу платье, вздохнула тяжело жабрами, что расположились по бокам, и, открыв одну из складок, оказавшихся огромным «от жабры до жабры» ртом, произнесло:

– Насилу вышел из воды, тяжко мне нынче дышится, погодка не товойная была намедни. Жара проклятая, всю силу высосала. На дне отлёживался, зарывшись в холодный ил.

– Ты мне зубы не заговаривай, – погрозила ему ведьма, – Принёс то, что просила?

– А как же, только сама знаешь, за всё плата нужна. Чем отплатишь за работу?

Существо высунуло из своего рта-щели длинный синеватый язык и жадно облизнулось.

– Петухом чёрным, – кивнула в сторону Аглая.

Там, на песке, почти у самой воды лежал мешок, в котором что-то барахталось и билось.

Существо повернуло отростки туда, куда указывала девушка, воззрилось жадно на добычу.

– Поближе поднеси, тяжко мне, не доползу туда, – прочавкало оно в ответ.

– Погоди, исперва проверю, то ли принёс.

– То, то, – нетерпеливо затрясся Водяной, – Петуха давай, есть хочу.

– Рыбы тебе не стало что ли? – усмехнулась Аглая.

– Надоела рыба, вкусненького хочется, – облизнулся тот.

– С твоими запросами скоро и чёрных тварей в деревне не останется, всех тебе перетаскала, да вон, братцу твоему, Лешему.

– За всё нужно платить, всему своя цена и плата, – вновь зачавкал Водяник.

– Что есть, то есть, – согласно кивнула ведьма, – Твоя правда. Ну, давай уже, что там у тебя.

Обитатель речных глубин да тёмных омутов пошарил в своих многочисленных складках, вынул, наконец, из них то ли сучок, то ли камушек-обкатыш, и протянул девушке. Та взяла его в руки и придирчиво оглядела:

– Что-то неприглядный какой-то.

– Так ведь не первый день, чай, на дне лежал, где ж я тебе свежего возьму, с весны никто не утоп!

– Объеденный весь, – скривила губы Аглая, – Из него и свечи, небось, не выйдет, нечему гореть-то.

– Налимы поели, – развёл лапищами с перепонками Водяник.

– Да не сам ли ты погрыз, пока нёс?

Водяник отвёл виновато мутные белёсые плошки:

– Есть уж очень хотелось.

Аглая усмехнулась:

– Ладно, время поджимает, спасибо тебе.

– Держи вот, награду-то, как условились, – она подкинула трепыхающийся мешок, и Водяной, жадно схватив его, пополз с невиданной прытью обратно в камыши.

Раздался всплеск и хозяин речных омутов ушёл на дно вместе с угощеньем.

– А говорил сил нет нынче, – ведьма пожала плечами, – Ишь, как учесал, только плавник засверкал.

Она подобрала подол длинного платья и принялась подниматься по скользкому от росы склону наверх, к деревне.

Беда у них в деревне случилась, пропал мальчонка Гришанька пяти годочков всего от роду. Оставили родители его на меже, пока в поле пахали, всё он тут сидел, игрушками своими деревянными играл, медведем да зайцем, а тут оглянулась мать – а сыночка и нет. Рванулась она к тому месту – а там лишь трава примятая, да следы ведут по тропке к лесу. А следы-то не человеческие, вроде как ноги босые, но с когтями длинными, такими, что в землю втыкались, и что ещё интересно шиворот-навыворот те следы шли, задом наперёд, будто спиной к лесу бежали. Бросились, было, тятька с матерью искать сыночка. Туда-сюда сунулись. Бегали, кликали, кричали, звали, да где там… Нет давно Гришаньки, унесла его нечисть лесная. Прибежали родители на поклон к Аглае, что в деревне за ведьму слыла, в ноги повалились, глазами безумными засверкали, в грудь себя забили:

– Не доглядели, помоги! Сыночек единственный, первенец наш, Гришанька, пропал.

Сурово глянула на них Аглая, головой покачала:

– Что ж ты языком-то своим, дура молола надысь?

Баба в плач.

– Не ты ли сама дитя своё в руки Хозяину Лесному отдала, когда выругалась «Леший тебя побери»?

Вскочил мужик на ноги, отвесил бабе оплеуху, а ведьма снова головой качает:

– А ты что же, хозяин? Почему крест на сына не надеваешь? Ведь он крещёный у тебя, а креста не носит, вот и унёс его Леший, возымел свою силу.

Тот плечи опустил.