Ведьмин род

— Я знал, что атака ведьм будет. Я ждал лесных пожаров. Эпидемии. Падежа ка-эр-эс…

— Чего?!

— Крупного рогатого скота.

— Ну следи же за чистотой речи, Мартин, — Клавдий чуть улыбнулся. — Этоуже не канцелярит, это картон на зубах.

— Я ждал чего угодно, — обреченно повторил Мартин. — Но не того, что случилось. Это как небо упало, — на землю. Я не могу… себе… объяснить. Как… она могла это сделать.

Имени Эгле он не назвал вслух, будто губы отказывались его произносить.

— «Так рыбе, живущей в глубинах, не постигнуть законов огня», — негромко процитировал Клавдий.

Мартин вскинул голову:

— То есть ведьма остается ведьмой, доверять им нельзя, Руфус прав?!

— Нет. Но есть вещи, которых мы никогда не сможем понять, и с этим нужно смириться.

— Она просто хотела доказать свою правоту! — Мартин судорожно сжал кулаки. — И правота была ей важнее, чем…

Он снова остановил себя, будто кляпом заткнув рот.

— Это не «правота», — сказал Клавдий. — Это гораздо больше. Для нее.

— Мир изменился, нечто новое пришло, да? — Голос Мартина наполнился желчью. — И зовут его Лара Заяц? Отлично. Я загоню это «новое» на полметра в землю. И тогда…

Он стиснул зубы. Вдохнул и выдохнул, заставляя себя себя замолчать. Его лицо сделалось сосредоточенным и очень хищным.

Клавдий прикрыл глаза. По мере того как приближалось затерянное в горах селение Тышка, присутствие ведьмы становилось все ощутимее. Как если бы поднимался над горизонтом красный зловещий отсвет.

Он всегда мечтал отвадить Мартина от оперативной работы. Чтобы тот никогда-никогда не имел с этим дела.

х х х

Призрачные звери носились кругами, не позволяя людям далеко разбегаться. Скоро Лара соберет односельчан на площади… или в школе, она еще не решила. А пока пусть скачут, истекая ужасом, будто соком. Еще несколько минут…

Лара обернулась. Ведьма с сиреневыми волосами стояла в десятке шагов, и она источала страх, конечно. Но было в ней еще что-то. Отвратительное липкое чувство, будто приторный кисель. Сочувствие?

— Совсем обалдела? — спросила Лара сквозь зубы. — Слезы льешь?!

— Остановись, — хрипло сказала ведьма. — Ты отомстила, хватит, все!

Лара дотянулась до нее и ударила — не руками. Ведьма неожиданно ловко увернулась, защитила себя всей своей волей; она была сильна, эта дурочка с сиреневыми волосами. И ужасающе слаба. Беспомощна. Как если бы инквизиторы высосали из нее ярость и жизнь, оставив одну только оболочку.

Лара обманула ее ложным приемом. Вздернула над землей, так что ноги в мокрых ботинках замолотили по воздуху. Изо всей силы швырнула о стену покосившегося дома, так что осыпались треснувшие окна, а ведьма с сиреневыми волосами сползла на грязный снег и обмякла.

х х х

В детстве он был уверен, что его отец всемогущ, и ничего плохого в мире не может случиться просто потому, что отец, конечно же, придет на помощь и все исправит. Сегодня Мартин снова ощутил себя ребенком, пусть на несколько минут, но чернейшая ночь просветлела, и, кроме горечи, он чувствовал теперь благодарность.

Отец сидел рядом и говорил о лесах и озерах. Он держал над Мартином невидимый защитный купол, напитывал уверенностью, что Эгле жива, что она вернется, что все поправимо. Мартин верил ему, как в детстве, — но, будучи уже взрослым, мучился своей раздвоенностью.

— Спасибо, что ты пришел, — повторил он в пятый раз.

— Как же я мог не прийти? — удивился Клавдий.

— Ты ведь не будешь… излишне рисковать? — Мартин подбирал слова, боясь его обидеть. — Это… очень сильная тварь.

— О, Март, поучи меня управляться с ведьмами, — отозвался отец беззаботно.

Вертолет пролетел над озером. Задрожала черная зеркальная вода. Пилот смотрел на приборы, но Мартину не надо было видеть его лица, чтобы понять, как тот зол, напуган и растерян.

— Что ты скажешь Эгле, когда вы встретитесь?

Клавдий потянулся в пассажирском кресле знакомым ленивым движением, будто у себя в кабинете.

— Не хочу загадывать, — пробормотал Мартин.

И подумал про себя: только бы встретиться. Только бы дожить до этого момента, и тогда я скажу, что мир в самом деле изменился… он стал мрачнее и надежнее, этот мир. Никаких больше иллюзий, Эгле, ни твоих, ни моих.

— Она чувствует сейчас то же самое, — тихо сказал отец. — Она думает, что страшно виновата, и хочет исправить ошибку. Мы должны успеть раньше.

Как я хочу, чтобы ты был прав, подумал Мартин. И как я страшно желаю, чтобы ты ошибался. Чтобы Эгле и не вздумала преследовать это чудовище… чтобы она забилась куда-то и выждала несколько дней. Чтобы она была в отчаянии, но и в безопасности. Чтобы ее можно было разыскать… и запереть в клетку, в комфортабельную клетку с мягкими подушками и тренажерным комплексом. Я готов был жизнь отдать, чтобы она была свободна, а теперь готов убивать, чтобы она была просто жива.

— Мы уже близко, — сказал отец. — Ты ее чуешь?

х х х