Ведьмин род

Покорно, как загипнотизированная, хозяйка взяла в охапку старые наволочки, льняные простыни; под белой тканью пряталась черная: вымпелы и нарукавные повязки с красными буквами. «Новая Инквизиция». Эгле почувствовала тошноту.

— Что тут… — начал Васил Заяц и осекся.

— Это ваши вещи? — Мартин наконец-то посмотрел на него. — Да? Нет?

— А ты кто такой?!

Мартин вытащил жетон с проблесковым маяком:

— Верховная Инквизиция Ридны, куратор Мартин Старж…

— Старж?! — Заяц переменился в лице и попятился, глядя на Мартина, как на привидение.

— Это ваши вещи? — повторил Мартин.

— Нет, — пробормотал менеджер. — А… что такое, это же всего лишь тряпки?!

Из глубины дома показался юноша — в майке и спортивных штанах, в войлочных домашних тапках. Ему было не больше двадцати, и на прыщавом лице застыл такой ужас, как если бы он ждал этой минуты много дней и боялся ее.

— Это не просто тряпки, — сказал Мартин. — Это доказательство вашего участия в преступной организации. Что здесь написано, читать умеете?

— Что угодно можно написать. — Под его взглядом Менеджер чуть побледнел. — И это не мое, это я… нашел на свалке, взял для переработки… Знать не знаю…

Эгле потянула носом:

— Ящик стола. Верхний.

Менеджер наконец-то посмотрел на нее — и тут же узнал. Глаза его расширились:

— Ведьма!

— Да вы что, — пробормотал Мартин с тяжелым сарказмом. — Да не может быть.

— Это ведьма. — Менеджер обернулся к констеблю. — Кого ты ко мне привел?!

— Они сами пришли, — пролепетал констебль. — Я ничего не мог…

— Я здесь инквизитор, — холодно сказал Мартин, — и я решаю, кто ведьма, а кто нет… — Он остановился у письменного стола, снова посмотрел на женщину: — Откройте, пожалуйста.

— Я не знаю, где ключ, — прошептала она, бросив испуганный взгляд на мужа.

— Эгле, — на хозяина Мартин даже не посмотрел, — помоги нам, пожалуйста.

Эгле подошла вдоль стены, стараясь не ступать мокрыми ботинками на тканый ковер, протянула руку и безо всяких спецэффектов, чтобы никого не шокировать, открыла ящик. Со стороны могло бы показаться, что он просто не был заперт, — но Эгле знала, что замок был, и хозяин тоже об этом знал.

— Это ведьма! Она…

— Это свидетель, — сухо сказал Мартин. — Она дала показания против вас. И повторит в суде.

Менеджер хватал воздух ртом:

— Нет таких законов… чтобы ведьмам давать показания…

— Будут. — Мартин кивнул с притворным сочувствием. — Эгле, что там?

Ящик стола был пуст, если не считать единственной флешки, красной, пластиковой. Эгле поняла, что ей противно ее касаться, что она никогда не возьмет это в руки. Там, на флешке, первый ролик «Новой Инквизиции», слитый в сеть и породивший затем подражателей: четверо ублюдков издеваются над девушкой, неинициированной ведьмой, и потом поджигают дом, и все это под закадровый текст:

«Инквизиция умерла. Великая традиция борьбы, охоты, наказания — все в прошлом. Это сделали вы, ведьмы, вы растлили Инквизицию, вы разложили ее изнутри… Но рано радоваться… Ведьма, знай, что тебя ждет твой костер. Ты язва, ты проклятие, мы Новая Инквизиция. Мы придем за тобой…»

Мартин натянул резиновую перчатку, взял флешку двумя пальцами:

— Господин Заяц, вы знаете, что за информация записана на этом носителе?

Менеджер не ответил. Юноша стоял в дверном проеме, будто не решаясь войти в комнату, на лбу у него блестел пот. Констебль жалобно оскалился: он понял, что это за ролик, он тоже его видел в свое время: «Ты зло, ты грязь, наказание будет суровым».

— Лис! — Менеджер обернулся к констеблю и заговорил хриплым шепотом: — Он не инквизитор! Он сын ведьмы, он с ними в сговоре! «Инквизиция умерла» — это про него! То самое, против чего мы боролись… язва! Скверна! Не слушай его, просто не слушай, не бойся. Ведьму надо сжечь — ради наших детей!

— Чистосердечное признание? — Мартин ухмыльнулся. — Продолжайте, пожалуйста. Сколько ведьм вы с сообщниками уже убили?

Менеджер терял почву под ногами. Взглядом искал поддержки констебля — тот отводил глаза. Парень в дверях казался моложе своих лет — растерянным школьником. Эгле поймала взгляд женщины: вжавшись спиной в стену, та смотрела с ужасом и почему-то с надеждой.

— Берите бумагу, Васил Заяц, — тяжело сказал Мартин, — и пишите явку с повинной, суд учтет как смягчающее обстоятельство. И вы, юноша, — он перевел взгляд на парня в дверях, — тоже пишите. Вы совершеннолетний?

Заяц-младший дернул головой, изображая кивок.

— Отлично, — сказал Мартин. — Убийство группой лиц по предварительному сговору…

— Сговора не было, — прошептал парень.

— Тогда пишите то, что было, — легко согласился Мартин. — Дать вам бумагу? Или у вас есть?

Он протянул флешку констеблю:

— Посмотрите в участке, но обязательно убедитесь, что рядом нет ни детей, ни людей с уязвимой психикой… Впрочем, вы же видели, да? И как вам?