Ведьмин род

— Оперативные мероприятия. — Мартин вытащил из кармана черный маркер. — Идите в машину, когда ребенок придет в себя — дайте ей напиться… И ни в коем случае не выпускайте, если она попробует убежать.

— Она не попробует убежать. — Парень говорил, как сомнамбула, не сознавая, что его слова противоречат наблюдаемой реальности. На подбородке у него висела капля крови, на щеке ясно выделялись следы зубов и несколько свежих глубоких царапин.

Полицейский офицер присвистнул:

— Ни хрена себе! Вот это ведьма!

— Рот закройте, — сказал Мартин.

— Что?!

Не отвечая, Мартин нанес знак на центр каменной площадки. Камень затрещал. Растеклись трещины, будто паучьи ноги, известняк задергался, как от боли. Офицер, уже разинувший рот для ругательства, замер, с ужасом глядя на ракушку: под действием знака та крошилась и распадалась, и корчилась, будто живое существо.

Мартин повторил знак, превращая плиту в груду развалин. Встретился взглядом с Михелем:

— Знаешь, что это было?

— Что-то плохое, — сказал парень еле слышно. — Что-то для ведьм…

— Пошли отсюда. — Мартин зашагал прочь, не обращая на полицейских внимания.

Парень побрел за ним, осторожно ступая, поддерживая голову сестры, привычным движением — он носил ее, конечно же, на руках, пока она была маленькая.

Полицейские двинулись следом. На этот раз они были непривычно тихими, не ругались и даже не сопели.

— Что с ней будет? — спросил парень, не глядя на Мартина.

— Ты удержал ее от большой беды: она могла пройти инициацию на этой ракушке. Стать действующей ведьмой.

Парень заметно вздрогнул.

— …Но этого не случилось. — Мартин возвращался к машине по собственным следам. — Теперь я возьму ее на учет и присмотрю, чтобы она не инициировалась.

— И домой она не вернется? — глухо спросил парень.

— Чтобы ее опять посадили в погреб?

— Это не я, — пробормотал парень, осторожно прижимая к себе сестру. — И… а что ей, в погребе плохо? Лучше пусть… обряды свои проходит?! Вы же видели, как она туда ломилась! Чуть не убила меня! Они же бешеные становятся… Тихие, тихие, а потом лес горит… или человеку пулю в живот… Ну почему, она же такая добрая девчонка была! Золотая! А потом с ней сделалось вот это… за что, почему она?! Злая стала, говорила мне сто раз: вот дождетесь, убегу, стану настоящей ведьмой, вернусь, всем отомщу…

— «Глухие» ведьмы не злые. Они просто люди.

— Не «просто»! — В голосе парня звучала железная убежденность. — Они… на нас глядят, как на скот! Как на еду!

Мартин посмотрел в отрешенное, бледное лицо девочки. Да, чем больше он узнавал о провинции Ридна, тем сильнее тосковал по теплой, предсказуемой и понятной Однице. Позади топали полицейские — удаляясь от разрушенной ракушки, они шагали все увереннее и уже начинали потихоньку сопеть.

— Меня теперь в тюрьму? — еле шевеля губами, спросил парень.

— Разумеется, — отозвался Мартин. — Ты же не думаешь, что можно таскать дрова к костру моей матери и отделаться легким испугом?

Парень споткнулся и чуть не упал вместе со своей ношей:

— А это была…

Больше он не сказал ни слова — до самого полицейского участка.

х х х

— Все, что от вас требуется, — соблюдать инструкции слово в слово, вот прямо как там написано.

Клавдий удержался, чтобы не прикурить третью сигарету сразу вслед за второй. С сожалением погасил окурок. Посмотрел на заместителя — тот стоял у кресла, перед экраном компьютера, и на лице у него был плохо скрываемый ужас. Рядом с креслом помещался складной стул — Клавдий не мог допытаться у сотрудников, отчего хоть стул-то нормальный не могли принести. Что это, символ? Наглядный знак, что исполняющий обязанности не претендует на кресло? Ни один из четырех его заместителей не был настолько амбициозен. Исполнительные, инициативные, умные, очень ответственные — Клавдий их сам отбирал и воспитывал. Но посидеть в этом кресле ни один, даже в шутку, в пустой комнате, даже в отсутствие Клавдия, не решился бы.

Хуже всего сейчас приходилось пресс-секретарям — те отбивали атаки журналистов, объясняя публике, что кризис преодолен, Инквизиция стабильна, как никогда, новых инициаций не происходит и на смену Великому Инквизитору, за тридцать пять лет преобразившему лицо Вижны и мира, придет новый профессионал, верный долгу. Кураторы разъехались по своим округам — через несколько дней Совет опять соберется и будет заседать, пока высокое кресло снова не будет занято. Обычная процедура; что такое для Инквизиции тридцать пять лет — ее история исчисляется веками…

Клавдию казалось, что он что-то забыл. Не учел. Вроде как уронил ключ от сейфа и знает, что хватится, и знает, что не сможет вернуться. Сложное, не очень приятное чувство. Да справятся они без меня, разумеется, прекрасно справятся, сказал он себе в сердцах, я нервничаю, это пройдет.

— Вы не должны ничего решать, — повторил он третий раз. — Решать будет тот, кто придет на мое место, ваше дело — просто выполнять предписания. Выпейте сердечные капли в крайнем случае.

— А если новая атака ведьм? — тихо спросил заместитель.

— Тогда оперативные мероприятия. Я подробно описал какие.

— А если… массовые инициации?!