Ведьмин род

— Иллюзии, — сказала Эгле, не успев подумать. — Есть… объективные… данные, что я… не продукт «чистой» инициации… Единственное чудо, а не конвейер!

Она поняла, что повторяет слова Мартина. Элеонора благожелательно смотрела на нее через стол, Эгле прикусила язык, готовая и вовсе отгрызть его, чтобы не сказать больше ни слова.

— Видите ли, Эгле, — раздумчиво заговорила Элеонора, — есть факт и домыслы. Ваше существование — факт несомненный. Откуда вы взялись? Здесь начинаются интерпретации. Допустим, это не «чистая» инициация, а мутация, как утверждают наши общие знакомые. Но, если вы кого-то инициируете, ваши свойства воспроизведутся или нет? Элементарный вопрос. Поверьте, все кураторы, бывшие на Совете, сейчас им задаются. Все. И Мартин тоже.

— Если я кого-то инициирую, меня осудят, — сказала Эгле. — И запрут.

— Да, если это будет ваша самодеятельность. Но если вы сделаете это с ведома Инквизиции, под наблюдением и по приказу? Кто вас осудит за то, что вы сотрудничаете с нами, как подобает лояльной ведьме?

— Нет, — в ужасе сказала Эгле. — Эксперименты с инициацией… нет.

— Госпожу Ивгу уже оправдали, — Элеонора проницательно улыбнулась. — И больше не надо ее выгораживать, успокойтесь. Я понимаю, что вас запугали, но… вы же умный человек. Вы понимаете, что вами движет страх, ничего больше?

— Я не буду это обсуждать, — пробормотала Эгле.

— Сейчас и обсуждать-то нечего, — легко согласилась Элеонора. — Но через несколько дней у нас будет новый Великий Инквизитор, и, если он или она призовет вас в Вижну и попросит — попросит! — провести обряд, вы откажете?

— Вы собираетесь стать Великим Инквизитором?!

Эгле уставилась на женщину напротив, пытаясь понять, в каком месте игра Элеоноры сплетается с мистификацией и враньем.

— Кто бы им ни стал, я получу влияние, — неопределенно отозвалась Элеонора. — Достаточное, чтобы решать такие вопросы. И тогда выбор будет уже за вами: вы захотите знать правду о себе? О своем даре?

— А если неудача? Если я… превращу человека в действующую ведьму?!

— А если удача? — Элеонора улыбнулась снова.

Эгле молчала.

— Клавдий Старж ради вас совершил невозможное, — негромко продолжала Элеонора. — Он зубами выгрыз вам право жить по-человечески. Но не обольщайтесь. Это не свободная, не счастливая жизнь, не та, которой вы достойны. Вы будете зависеть — прежде всего от Мартина, если останетесь с ним. Вы узнаете, что такое зависимость от тирана. Пусть вас не обманывает счастливая судьба Ивги Страж. Во-первых, вы многого о ней не знаете. Во-вторых, Мартин — это далеко не Клавдий. Если вы понимаете, о чем я.

Она говорила, будто пробуя отмычкой замок, неторопливо, аккуратно, нащупывая пружины, проверяя реакцию, шаг за шагом убеждаясь, что Эгле слышит ее, что Эгле отзывается на каждое слово, как на иглу, попавшую точно в нерв:

— Клавдий Старж осознает свое несовершенство. У него полно неприятных тайн, поэтому он умеет быть в том числе снисходительным. Мартин — рыцарь в сверкающих доспехах, убежденный в своей правоте, воин добра. Через десять лет Мартин будет самым страшным инквизитором, которого знала история. И он будет самым ревностным вашим тюремщиком.

Эгле помотала головой, через силу улыбаясь, всем видом изображая недоверие.

— Чтобы вернуть свободу, — вкрадчиво продолжала Элеонора, — вы должны перестать быть уникальной. Когда число «чистых» ведьм достигнет многих тысяч… Когда встретить на улице ведьму с сохранной личностью будет обыденным делом… Когда инициация перестанет быть проклятием… Вы понимаете, что речь идет о вашей судьбе, а не только об участи спасенных девушек?

— Отчего вы так заботитесь о моей судьбе? — тихо спросила Эгле.

— Вы умны, — повторила Элеонора с удовлетворением. — Конечно, я забочусь не о вашей судьбе и даже не о судьбах мира. Для меня в «чистой» инициации есть практический смысл — персональный. Личный. Человек, который предложит миру проверенный рецепт «чистой» инициации, получит дополнительную власть… Но это совершенно не отменяет того, что я сказала: для человечества «чистая» инициация или то, что ее заменит, — благо. Вы так не считаете?

— Считаю, — сказала Эгле, — но… это все слишком хорошо, чтобы быть правдой. В реальности все будет по-другому: я инициирую парочку «глухих» ведьм, школьниц, студенток или… балерин. На этом их жизнь закончится. Вы их запрете пожизненно, они умрут в подвале, — ее передернуло, — а отвечать за это придется мне. Все равно, осудит ли меня Инквизиция, я-то сама себя точно осужу…

— Определенный процент «глухих» ведьм никогда не избежит инициации, — сказала Элеонора. — Они пройдут обряд, хотите вы или нет.

Эгле невольно вспомнила Лару Заяц. Сжала зубы:

— Чего я особенно не люблю в инквизиторах — это привычку распоряжаться чужими жизнями. Я на себя такую ответственность не возьму.

— Это малодушие, — мягко сказала Элеонора. — А ответственность… давайте я возьму. Мне не привыкать.

х х х

— …Не спрашивай, по ком ползет муравей. Он ползет по тебе!